Книга Последний рубеж - Дикон Шерола

— Да что с вами такое? — не выдержал Адэн и, с трудом подняв руку, сам предпринял попытку отсоединить первый провод. — Если вы думаете, что сейчас разорвете билет на самолет Вашингтон — Петербург, то вы ошибаетесь.

— Ладно, ладно, не дергайся. Я сделаю, — наконец согласился Эрик и, бережно перехватив руку мальчика, принялся осторожно отключать систему. Благо, это было не сложно, вот только едва он выдернул первый провод, устройство, стоящее у изголовья кровати, издало тревожный писк. На мониторе замигала красная лампочка. Фостер замер, в тревоге уставившись на экран, но мальчик потребовал продолжать. В голосе ребенка послышалась непривычная сталь, и в этот раз Эрик безропотно подчинился. Его лицо сделалось отрешенным, как у человека, который уже смирился со своей утратой.

— Проклятье! Чувствую себя гребаным сапером! — произнес Эрик, заканчивая свою работу. Он чувствовал на себе напряженный взгляд Лескова, который молча наблюдал за происходящим, не смея вмешиваться. — Мелкий, ты только не сдохни, ладно? Доставишь нас в Россию, и там можешь делать что хочешь. А тут не смей. Понял меня?

— Да, — Лунатик едва заметно кивнул. — Только не называй меня, пожалуйста, мелким. Бесит.

— Ладно, будешь тощим, — согласился Фостер и осторожно отсоединил последний провод. Аппарат у изголовья кровати издал очередной тревожный писк, отчего Дмитрий быстро приблизился к постели мальчика и снова коснулся его шеи, желая нащупать пульс.

— Говорю же, я справлюсь, — в голосе мальчика внезапно послышалась сердитая нотка.

— Справится он, — передразнил его Эрик, чувствуя облегчение от того, что мальчишка еще в состоянии злиться. — Ты похож на выстиранную в машинке медузу.

Лунатик попытался было нахмуриться, однако его губы тут же тронула слабая улыбка. Впервые за долгое время он почувствовал себя счастливым. Рядом с ним находился не бездушный ученый, видевший в нем только кусок мяса для исследований, а Абелайо, Абелайо Фостер, которого мальчик воспринимал не иначе как брата. Он столько раз рисовал в голове их встречу, что теперь ему невольно хотелось плакать. А ведь казалось, что он давно разучился что-то чувствовать.

Тем временем Дмитрий извлек из рюкзака лихтиновый костюм и принялся осторожно надевать его на Адэна, попутно объясняя, для чего это нужно. Для исхудавшего мальчика вещи оказались сильно велики — лихтин висел на нем, как на вешалке, хотя обычно все шутили, будто нарядившийся в такой костюмчик выглядит, как балерун или, в лучше случае, как супер-герой из комиксов.

Когда все приготовления были завершены, Дмитрий осторожно поднял мальчика на руки и невольно поразился, насколько он был легким. Худоба сделала его настолько хрупким, что невольно казалось, что даже легкое прикосновение может сломать ему кость.

— Если почувствуешь себя хуже, скажи, — попросил Лесков. — Мы остановимся на привал. Не надо геройствовать.

— Хорошо, — ответил мальчик. — Но я нормально себя чувствую. Мы доберемся до России. Я обещаю.

— Ты уже «наобещал» нам в три короба, — огрызнулся Эрик. — Как говорят русские, семь раз отрежь, один раз поверь…

— Что это значит? — вяло поинтересовался Адэн.

— То, что Фостер не успокоится, пока не изуродует все наши пословицы, — ответил за него Дмитрий и направился к выходу из комнаты.

— Постойте, — внезапно оживился Лунатик, слабо цепляясь пальцами за ткань куртки русского. — Прежде чем уйти, зайдем в хранилище: нужно взять с собой

несколько ампул снотворного. Я могу помочь вам только когда сплю.

— Я уже взял его. Из России, — чуть помедлив, отозвался Дмитрий. В глазах мальчика промелькнула тень удивления, но затем он едва заметно кивнул. Что-что, а Адэн никак не ожидал, что русский напомнит ему о здешних ученых так скоро — те тоже приходили в его палату исключительно с каким-нибудь шприцем. В свою очередь Эрик в очередной раз отметил поразительную прагматичность своего спутника.

Они направились прочь. Теперь уже наемник шел впереди, а Дмитрий шагал следом, держа на руках спасенного мальчика. Сейчас в повисшей тишине Лесков невольно задавался жестоким, но в то же время логичным вопросом — а стоил ли этот полукровка их путешествия в Соединенные Штаты? А то и вовсе — гибели Кирилла Матвеевича, Тимура, Константина и других смельчаков, кто рискнул отправиться в Адмиралтейство за облицовкой для телепорта? Заполучить в свои союзники «блуждающего во сне» было огромной удачей, вот только никто не знал, что этот ребенок будет находиться в таком плачевном состоянии. Адэн напоминал высушенный в книге березовый листок, у которого все еще была оболочка, но уже не было жизни.

— Как он? — то и дело спрашивал Эрик, оборачиваясь на своих спутников. И каждый раз, к общей радости, Лунатик отвечал сам. Его тихий голос придавал мужчинам немного надежды, что у них все еще есть минимальный шанс выбраться отсюда. Однако на самом деле отсутствие системы уже начало сказываться на мальчике — дышать стало сложнее, а голову словно накачивали гелием. Веки сделались настолько тяжелыми, что хотелось закрыть глаза и поскорее провалиться в милосердное беспамятство.

Наконец лаборатория осталась позади — у них не было времени обследовать ее на наличие полезных препаратов, и Дмитрий в очередной раз пожалел, что не взял с собой Альберта. «Энергетик» да еще и врач им бы сейчас чертовски пригодился. Уже в который раз за последние часы Лесков пообещал себе больше не совершать подобных ошибок. Да, его друг был ранен, но шла война, и мало кто мог похвастаться отменным здоровьем. И уж тем более не этот мальчик, который сейчас лежал у него на руках.

«Интересно, что объединяет их с Фостером помимо этой лаборатории», — вновь подумал Дмитрий. «Почему Лунатик обратился за помощью именно к нему, словно был уверен, что Эрик не откажет? И кто вообще такой этот Лунатик? Почему его оставили в живых, в то время как остальных «блуждающих во сне» убивали одного за другим?»

Эти и многие другие вопросы вертелись в голове, пока они быстро шагали по сырым тоннелям канализации. Часть коридора оказалась затоплена, поэтому Дмитрию пришлось поднять мальчика выше, чтобы тому не пришлось погружаться в зловонную воду. Но вот затопленная территория закончилась, и вскоре они добрались до лестницы, ведущей наверх. Дмитрию пришлось привязать мальчика к себе, чтобы вскарабкаться наверх, а затем они наконец ощутили дыхание свежего осеннего ветра. Лунатик приоткрыл глаза и недоверчиво посмотрел на небо. Оно было черным, как смоль, которая плавно перетекала в озеро. Зрение полукровки позволило мальчику до мельчайших деталей рассмотреть окружавшие парк деревья, а главное, разноцветные опавшие листья, которые уже начали темнеть. Сердце мальчика забилось чаще — этот мир был гораздо красивее того, что он видел в своих снах. Этот мир обладал запахами, ветром, а, главное, жизнью.

На глаза невольно навернулись слезы, и, Дмитрий, испугавшись, что случайно причинил ему боль, немедленно поинтересовался состоянием мальчика.

— Он впервые находится за пределами лаборатории физически, — ответил за него Эрик. — Конечно же, даже гребаные листья вызывают у него восторг.