Книга Тарзан и сокровища Опара - Эдгар Берроуз

Ночная мгла уже давно спустилась на землю, когда Тарзан повел своих товарищей из их убежища вниз на землю и направился с ними кругом частокола к отдаленному краю деревни.

Подняв складки своего бурнуса под мышки, чтобы ноги не запутались в длинных полах, Тарзан с небольшого разбега вскочил на верхушку забора. Опасаясь, что обезьяны вздумают подражать ему и только зря изорвут свою одежду, он велел им остаться внизу; затем он спустил сверху к ним копье, и Чолк, уцепившись за него, быстро вскарабкался и ухватился за верхушку частокола.

Таким же образом был поднят Таглат, и через минуту все трое молча спрыгнули вниз.

Прежде всего Тарзан повел их к хижине, в которой была заключена Джэн Клейтон. Сквозь грубо заделанное отверстие в стене он старался уловить запах самки, за которой он пришел.

Чолк и Таглат, прижав свои волосатые щеки к лицу кровного аристократа-англичанина, вместе с ним обнюхивали местность. Все они убедились, что женщина была внутри, и каждый реагировал на это по-своему.

Чолк отнесся к этому совершенно равнодушно. Самка была, все равно, не для него, а для Тарзана. Единственно, чего он хотел, это скорее заняться уничтожением пищевых запасов Тармангани. Он пришел, чтобы наесться досыта, не прилагая к добыванию еды никаких усилий. Тарзан сказал ему, что это будет его наградой, и он был этим вполне удовлетворен.

Но злые, налитые кровью глаза Таглата сузились, когда он увидел, что близилась минута для осуществления его тщательно обдуманного плана.

Он облизнулся, причмокнул своими отвислыми губами и затаил дыхание.

Убедившись, что самка была там, где он рассчитывал ее найти, Тарзан повел своих обезьян к палатке Ахмет-Зека. Проходивший мимо араб и двое черных рабов заметили их, но ночь была очень темна, и белые бурнусы скрывали волосатые тела обезьян и гигантскую фигуру их предводителя.

Они опустились на корточки, словно разговаривая между собою, и не вызвали ничьего подозрения. Они остановились у задней стены палатки Ахмет-Зека. Внутри ее Ахмет-Зек разговаривал со своими приближенными. А Тарзан, притаившись снаружи у задней стены палатки, внимательно прислушался к их разговору.

XVII

ДЖЭН КЛЕЙТОН В СМЕРТЕЛЬНОЙ ОПАСНОСТИ

Лейтенант Альберт Верпер с ужасом думал о судьбе, которая ждала его в Аддис-Абебе, и мечтал о бегстве. Но абиссинцы после исчезновения черного Мугамби удвоили свою бдительность, боясь, что Верпер последует примеру негра.

Одно время Верпер даже думал подкупить Абдул-Мурака. Он собирался предложить ему часть содержимого сумочки; но, боясь, что тот потребует за его освобождение и остальную часть, оставил эту мысль и стал искать другого выхода.

Его осенила идея. Он придумал способ сохранить свое сокровище и в то же время удовлетворить жадность абиссинца, не вызывая в нем никаких подозрений насчет сумочки.

Через день после бегства Мугамби, Верпер стал добиваться аудиенции у Абдул-Мурака. Когда Верпер предстал перед ним, мрачный взгляд абиссинца не обещал ему ничего хорошего. Но бельгиец вспомнил об общей слабости всего человечества к золоту и решил довести дело до конца.

Абдул-Мурак смотрел на него из-под нахмуренных бровей.

– Что ты хочешь от меня? – спросил он.

– Свободы! – ответил Верпер. Абиссинец презрительно усмехнулся.

– И ты потревожил меня, чтобы сказать то, что известно всякому дураку, – проговорил он.

– Я могу заплатить за это, – сказал Верпер. Абдул-Мурак громко рассмеялся.

– Заплатить за это? – переспросил он. – Уж не теми ли лохмотьями, которые висят на твоих плечах? Или, может быть, под твоей одеждой скрыта тысяча пудов слоновой кости? Убирайся отсюда, дурак, и если ты еще раз явишься ко мне со своими глупостями, я прикажу тебя высечь.

Но Верпер настаивал. Его свобода, а может быть и жизнь зависели от этого.

– Выслушай меня! – умолял он. – Что, если я дам тебе столько золота, сколько могут снести десять человек? Пообещаешь ли ты тогда, что меня доведут целым и невредимым до первого английского поста?

– Столько золота, сколько могут снести десять человек? – повторил Абдул-Мурак. – Да ты с ума сошел! Где ты имеешь столько золота?

– Я не имею его, но знаю, где оно спрятано! – ответил Верпер. – Обещай мне, и я поведу тебя к нему, если только тебе достаточно десяти мер!

Абдул-Мурак перестал смеяться. Он пристально смотрел на бельгийца. Человек казался нормальным, но десять мер золота! Это было невероятно. Абиссинец задумался.

– Хорошо! Предположим, что я пообещаю, – сказал он. – Как далеко это золото отсюда?

– На расстоянии одной недели к югу!

– А знаешь ли ты, какое наказание ожидает тебя, если мы не найдем золота на том месте, которое ты нам укажешь?

– Если его там не окажется, я отвечу своей головой, – сказал бельгиец. – Но я знаю, что оно там. Я собственными глазами видел, как его зарыли. И даже больше того: там не только десять мер, но столько, сколько могут снести пятьдесят человек. Оно целиком будет принадлежать тебе, если только передашь меня под защиту англичан.

– Ты можешь поручиться своей жизнью, что мы там найдем золото? – спросил абиссинец. Верпер утвердительно кивнул головой.

– Отлично! – проговорил абиссинец. – Я обещаю тебе свободу, если даже там будет только пять мер; но пока золото не будет в моих руках, ты останешься пленником.

– Я согласен, – сказал Верпер. – Завтра мы двинемся?

Абдул-Мурак кивнул головой, и Верпер вернулся в тюрьму. На следующее утро абиссинские солдаты были удивлены приказанием повернуть на юг. И случилось так, что в ту самую ночь, когда Тарзан с двумя обезьянами пробрался в деревню разбойников, абиссинцы расположились на ночь несколькими верстами восточнее деревни.

Верпер в эту ночь мечтал о свободе и мысленно любовался своими драгоценностями. Абдул-Мурак тоже не мог заснуть от охватившего его волнения при мысли о золоте, которое лежало всего в нескольких днях пути от него.

А в это время Ахмет-Зек отдавал приказание своим помощникам снарядить отряд воинов и носильщиков, чтобы отправиться к развалинам дуара, принадлежащего англичанину и принести с собой то сказочное богатство, о котором говорил ему его лейтенант.

А пока он отдавал приказания, молчаливый слушатель притаился около палатки и ждал, когда можно будет войти в нее и отыскать сумочку с любимыми камешками.

Наконец арабы оставили палатку. Их предводитель тоже вышел наружу, чтобы выкурить трубку с одним из своих приближенных. Палатка опустела. Но не успел еще последний араб выйти из нее, как в задней стене ее, приблизительно на расстоянии шести футов от земли, появилось острие ножа, раздался шуршащий звук разрезаемого шелка, и затем нож исчез, оставив за собой проход для тех, кто находился снаружи.