Книга Добродетель в опасности - Элейн Барбьери

— Он поможет мне их найти.

— Он так сказал?

— Да нет…

У Рида упало сердце.

— Я его еще не просила об этом, но Эмили сказала, что, начав поиски, я могу рассчитывать на его помощь.

— Кто такая Эмили?

— Его жена. Она умерла.

— Понятно. — Он помолчал. — А что, если он не захочет… или не сможет тебе помочь?

— Тогда я сама их найду.

Риду стало не по себе.

— Как?

— Я не знаю как, но найду обязательно.

Рид крепче сжал медальон девушки. Ему хотелось почувствовать, как бьются сердца ее сестер, но он ничего не чувствовал, хотелось также искренне верить в то, что они живы, но он не верил, хотелось сказать ей, что она проделала весь этот путь не для того, чтобы увидеть свои разбитые мечты, но он не мог ее обмануть.

Он ощущал, как бьется только одно сердце — сердце Честити. Оно стучало на его груди, вторя гулким ударам его собственного сердца. Рид нагнул голову и заглянул ей в глаза.

Если бы прикоснуться губами к этим мокрым щекам… нежно пройтись по красным векам… унять поцелуями ее дрожащие губы… Ему отчаянно хотелось утешить несчастную девушку, прижать к себе, ощутив мягкое теплое тело, поглотить ее, сделать частью себя и изгнать все страхи из ее души. Это желание было таким сильным…

Теплое золото медальона вдруг обожгло ему ладонь, и Рид резко отдернул руку.

Усилием воли отогнав пришедшие в голову мысли, он прошептал:

— Тот кошмар давно в прошлом, Честити. Тебе нечего бояться. Гроза скоро кончится, и нам с тобой не придется переправляться через разлившуюся реку.

Честити молча подняла на него глаза.

— Завтра будет сиять солнце. Не бойся.

Она судорожно вздохнула.

— Я должна найти своих сестер. — Она еще мгновение смотрела на него, потом закрыла глаза и прошептала: — Я уже не боюсь.

Рид прижал ее крепче, пронзенный горьковато-сладкой болью. «Она уже не боится… а жаль», — неожиданно подумал он, поудобнее устраивая девушку в своих объятиях.

Глава 7

Град обломков. Бурлящая река неумолимо затягивала ее под воду. Она погружалась все глубже.

— Мама!

— Твоей мамы здесь нет, малышка, но не бойся. Ты не одна.

Она слышала этот высокий голос, но не могла открыть глаза.

— Мы нашли ее лежащей у реки, доктор. Нам показалось, что она не дышит. Мы так испугались! Бедная девочка, она такая маленькая, беспомощная… такая одинокая. Как вы думаете, она меня слышит?

— Откуда доктор может это знать, Пенелопа?

— Вы не правы, мисс Лоуренс, — отозвался глубокий мужской голос, — я уверен, что девочка слышит.

— Вот видишь, Генриетта? Я же тебе говорила!

— Ты никогда не упустишь случая сказать: «Я же тебе говорила!»

— Неправда!

— Так уж и неправда?

— Дамы, прекратите, пожалуйста!

Высокие женские голоса продолжали возмущенно переговариваться, а она вдруг ощутила прилив страха и слабо позвала:

— Онести… Пьюрити…[5]

Испуганный вздох.

— Сделайте что-нибудь, доктор! — тревожно вскричал высокий голос. — Девочка бредит! Она называет добродетели! Может, она умира…

— Мисс Лоуренс, возьмите себя в руки или я попрошу вас выйти!

Молчание.

Низкий голос сделался ласково-просительным:

— Пожалуйста, открой глазки, милая! У тебя жар, и ты пережила страшное потрясение на реке, но я знаю, ты сможешь это сделать, если постараешься.

Она с трудом разлепила тяжелые веки и увидела над собой мужчину с седыми волосами и пышными усами.

— Вот умница! Ты можешь нам сказать, как тебя зовут… и откуда ты?

— Честити…

— О Господи… Господи, она опять бредит!

— Пенелопа, хватит!

— Честити? — переспросил седой мужчина. — Тебя так зовут? Ты можешь мне ответить?

Она кивнула и тут увидела двух женщин. Они подошли к кровати и встали, глядя на нее сверху. У обеих были бледные невзрачные лица с похожими чертами. Их взгляды светились сочувствием.

— Не волнуйся, милая девочка… милая Честити, — прошептала одна из них, — ты не одна. Мы будем заботиться о тебе до тех пор, пока ты не найдешь свою маму.

Обжигающая слеза выкатилась из ее глаза.

— Не плачь, милая! Прошу тебя, не плачь! Обещаем, что не бросим тебя. Генриетта, скажи ей, пожалуйста!

— Мы тебя не бросим, девочка, даем тебе слово.

Образы померкли.

Дождь все не кончался, а фургон опять катил по грязной дороге. Честити молча сидела на матрасе, покачиваясь в такт движению.

Ночь была долгой. Сон ее, наполненный тенями из прошлого, то и дело прерывался, и тогда барабанная дробь дождя по парусиновой крыше оживляла прежние страхи. Но Честити перестала бояться, как только почувствовала теплые объятия Рида и прижалась щекой к его мерно вздымавшейся груди.

Странно, но ей и в голову не пришло, что лежать в такой позе неприлично. Она льнула к его теплу, вдыхала в темноте его запах и успокаивалась. Крепкое мускулистое тело Рида было блаженным убежищем, и девушку инстинктивно влекло к нему. В его объятиях было так уютно! Когда наверху бушевала гроза, он крепче прижимал ее во сне, и она понимала, что сейчас для нее нет места лучше, чем эти объятия.

Преподобный Рид Фаррел оказался совсем не таким человеком, каким она его представляла. За то время, что они провели вместе, ей не раз довелось испытать на себе его гнев. Впрочем, она платила ему той же монетой. Когда понадобилось ее защитить, Честити с удивлением увидела, каким он может быть страшным. Все эти эмоции вызывали в ней настороженность, ибо она понимала, какая сила таится за поразительно голубыми глазами Рида. Но ничто не тронуло ее сердце так сильно, как его неожиданная нежность.

Честити открыла глаза и ощутила прилив знакомого волнения. Рид лежал рядом, прижавшись к ней всем телом и положив руку ей на грудь. Неожиданно он открыл глаза, и при виде их голубого блеска сердце девушки затрепетало. Он приподнял голову и медленно нагнулся к ней. Честити как зачарованная раскрыла губы… Губы Рида были уже совсем близко, но тут он вдруг отпрянул, резко встал и надел свой дождевик. Господи, куда же он? Ей хотелось кричать от разочарования.