Книга Ахиллесова пята Джоша Прентиса - Ким Лоренс

О чем это я? Какая соперница? Флору охватило удивительное чувство легкости:

Но это значит, что ты не...

Смотрел, дотрагивался или имел нечистые помыслы относительно другой женщины? - Он торжественно и медленно покачал головой. - Нет. Невиновен по всем пунктам. Теперь тебе легче?

Флора покраснела.

Какая мне разница? - Она знала, что не сможет скрыть от него свои чувства, но чувствовала себя обязанной хотя бы попытаться. - А она - жена твоего брата - она не подумала, что...

Не беспокойся, на их семейном фронте все безоблачно.

Прямо не могу поверить, что вас двое, - пробормотала она.

- Мы совсем разные! - быстро возразил он. Ну, ее в этом не нужно было убеждать - на свете не было никого такого же, как Джош.

- Тебя это раздражает?

В его голосе, действительно, прозвучало раздражение:

Все нас путают... Но мы просто очень похожи внешне, вот и все... Признаюсь, я обижен, что ты не заметила разницы. Вот Ниа - она нас не путает. Хотя она такая мистическая особа... Наверное кельтская кровь дает себя знать. Кстати, она кое-что сказала о тебе...

Наверное, ничего хорошего, - заметила Флора и снова покраснела, вспомнив, какое должна был произвести впечатление. - Ну и я тоже не сказала ей добрых слов!

- Это все из-за ревности.

Флора скрипнула зубами:

Я не пойму, ты действительно такой тупой упрямец или, правда, убежден в собственной неотразимости?

Но ты не можешь отрицать очевидного. Кстати, ты не станешь отрицать и того, о чем я тебе говорил?

Выражение лица Флоры было рассеянным и смятенным, но она переспросила, ни о чем не подозревая:

Отрицать чего?

Что ты беременна.

Господи! - выдохнула она и сделала несколько неуверенных шагов к стулу, чтобы сесть, но шум в ушах и черные точки перед глазами не дали ей двинуться дальше, и она, согнувшись пополам, сползла на пол возле Джоша, который стремительно вскочил и устремился к ней. - Но как... Как...

Значит, это правда. - Джош не знал, упасть ли рядом с ней на пол или прислониться к стене. Или, что еще лучше, разбить свою голову о стену – если бы он не потерял ее в тот момент, ничего бы не случилось! Никогда еще он так не презирал себя, как в эту минуту.

Флора встала на колени, потом села на пятки. Она еще никогда не видела, чтобы человек казался таким подавленным и убитым, как Джош. Казалось, за эти тридцать секунд он успел состариться.

Конечно, она никогда не думала, что отец ее первого ребенка так отреагирует на эту новость. Значит, какие-то романтические мечты устояли в ней перед натиском взрослого цинизма.

- Но как ты узнал? Я сама только что...

Не мог же он, в самом деле, проникнуть в тайны ее медицинского досье!

- Что сказать? Мой брат женат на ведьме. Можешь смеяться, сколько хочешь. Наверное, она умеет читать язык человеческого тела, не знаю.

Флоре вовсе не хотелось смеяться. Сама новость была для него столь ошеломляющей, что он, очевидно, мало интересовался, каким образом Ниа смогла узнать это. Флора пригладила растрепавшиеся волосы и поднялась на ноги; на ее лице утвердилось мрачное выражение.

- Мне все равно, что ты скажешь. - Она упрямо вздернула подбородок, в ее глазах светилась решимость. - Я знаю, что ты думаешь относительно детей, - она сглотнула комок в горле, - но я тебя предупреждаю, что не собираюсь делать аборт. Нет, не говори ничего! Не буду! Это мой ребенок, а ты не имеешь к нему никакого отношения.

Его глаза сверкнули гневом, когда их глаза встретились.

- Кто говорит об аборте? Я даже не стану спорить с дурацким утверждением, будто способен причинить вред своему ребенку или желать его смерти...

Его голос сорвался, и Флора быстро протянула к нему руку:

Я думала, что... - Она отдернула руку, упрек в его глазах заставил ее покраснеть.

Я знаю, что ты подумала. Интересно, как тебе пришло в голову, что я не собираюсь иметь никакого отношения к собственному ребенку?

Она посмотрела на него с нескрываемым скептицизмом:

- Ты пытаешься объяснить мне, что хочешь принять в этом участие?

Ну вот, сказала она себе, теперь мы подошли к такому моменту, когда всякий оптимизм становится нелепым - перспектива его отцовства, убьет ее мечту, зачеркнет их совместное будущее. Тут не было места компромиссам.

Хочу - не совсем точное слово, - осторожно заметил он.

Я тоже так думаю, - ответила Флора, стараясь казаться спокойной.

Я говорю о своей ответственности. Помнишь, я рассказывал, как однажды повернулся спиной к Лайаму? Никогда себе этого не прощу и не собираюсь повторять эту ошибку дважды. - Он покачал головой. Казалось, чувство вины переполняло его: - Если бы не Джейк...

Ну перестань! Твой брат поступил замечательно, но разве ты не сделал бы для него того же?

Да, конечно... Но ты не знаешь, что я пережил... Я даже напился.

Напился? - Она округлила глаза в комическом ужасе. - Вот уж действительно кошмар! Нас всех жизнь ранит, запутывает, и мы изо всех сил стараемся справиться с этим... Ах да, я забыла, что Джош Прентис никогда не теряет самоконтроль, никогда не запутывается и не пытается выбраться... Перестань же, Джош! Ты в самом деле потрясающий отец для Лайама.

Ты меня защищаешь? - с удивлением спросил он.

Да, от твоего самого сурового критика - тебя самого!

Но так трудно простить себе...

...что ты человек? - спросила она с тяжелым сарказмом. - Знаешь что, неизвестно, насколько трудно мне придется с этим ребенком, но самое тяжелое для меня, безусловно, - это знать, что ты следишь за каждым моим шагом, все время ожидая чего-нибудь ужасного. Извини, это звучит жестоко, но я твердо намерена наслаждаться своей беременностью. Я считаю это совершенно особенным периодом моей жизни.

Она видела, как заходили желваки на его щеках, потом Джош ответил:

Ты хочешь сказать, что, если я буду все время рядом с тобой....

Я буду чувствовать себя напряженной, нервной и несчастной? По всей видимости. - Но даже и вполовину не такой несчастной, каким будешь чувствовать себя ты, подумалось ей. - Хотя, не забывай, именно таким и было твое первоначальное намерение.

Он вздрогнул, и его глаза блеснули немым упреком.

- Я же говорил, Флора, все это было до того, как я познакомился с тобой, - прошептал он.

- Но теперь, если ты любишь меня, уходи, Джош. Дай мне спокойно родить ребенка. Я хочу его, а ты - нет.

Он мог бы возразить, но она знала, что он не станет.

То, что он чувствовал в этот момент, лишь отчасти отражалось на его лице.