Книга Три короны для Мертвой Киирис - Айя Субботина

— Через одиннадцать дней, — не без ехидства сказал Рунн, — к тебе, императорское величество, приедет невеста. И ты сразу останешься не у дел.

Дэйн смерил брата раскаленным взглядом, потом одним рывком приблизился к Киирис и без особой нежности сомкнул пальцы у нее на запястье. От того, с какой силой они впились в кожу, мейритина непроизвольно охнула, но тут же взяла себя в руки. Отныне и до самого конца — никакой слабости. Ни капли слез, ни одного вторжения в душу или сердце. Она и так на грани фиаско, и последнее, что удерживает ее от полного провала — внутренняя гармония. Никто не тронет самое сокровенное, а тело — это всего лишь тело. Впрочем, тело, в жилах которого течет такая притягательная для простых смертных кровь древних мейритов. Будь на ней таэрн — все было бы куда проще. В конце концов, в арахане полным-полно красивых страстных опытных женщин, готовых доставить удовольствие по первому требованию.

А она… Она будет пленницей, и постарается не потерять хотя бы то немногое живое, что уцелело после обучения наставниц из Керака. И найти способ исполнить предназначение.

— Сегодня четное число, — в лицо Рунну сказал Дэйн. Почти без злости, как будто говорил о том, что солнце встало там же, где и тысячи лет до этого. — И рас’маа’ра будет со мной до полуночи. Увижу кого-то из вас хоть в ста шагах поблизости — напомню, каким я бываю с теми, кто не подчиняется моей воле.

Широким твердым шагом император вышел в дверь. Киирис едва за ним поспевала. Уже в пороге оглянулась: Рунн, словно пес, у которого самым наглым образом отобрали кость, раздраженно сморщил нос и оскалился, а Раслер провожал ее все с тем же отрешенным сиреневым взглядом. Проще разгадать звездный узор безлунной ночью, чем мысли этого некроманта.

Весь путь за Дэйном, Киирис разве что не бежала. Несколько раз едва не запуталась в собственных ногах, но каким-то чудом сохранила равновесие. Император почти силой втолкнул мейритину в ее же комнату, позволил рабыне закрыть за ними дверь. А потом резко, почти брезгливо, отпустил руку Киирис и отошел на приличное расстояние. Киирис так и осталась стоять посреди комнаты, ожидая своей участи.

— Если бы я хоть на минуту заподозрил, что ты так сильно отравишь собой всех нас, клянусь, Киирис, я бы приказал бросить тебя в подземелье и удушить той же ночью.

Дэйн отвернулся к зарешеченному окну, выдохнул, что-то бормоча себе под нос. Его широкая спина разве что не рвалась из плена тонкой сорочки, заставляя мейритину вспоминать, как много на ней старых и новых шрамов, как много боли носит на себе этот властный мужчина. У Киирис не было иллюзий на его счет: Дэйн не из тех, кто бросает слова на ветер, и мысль о том, чтобы избавиться от рогатой бестии одним махом, еще не раз посетит его обремененную заботами о государстве голову. Но выпрашивать помилования она не станет.

— Если мой император желает видеть меня униженно стоящей на коленях в попытках выпросить право жить, то в таком случае тебе лучше сразу избавиться от меня. — Она была уверена, что скажет это без заминки, но уверенность и гордость разбились о его громкое чертыханье. Киирис пожелала себе терпения, и все-таки закончила. — Я говорила, что не могу быть ничьей до тех пор, пока надо мной тяготеет древняя теургия.

— Я помню, Киирис, вовсе не обязательно напоминать об этом ежечасно.

Какое-то время император просто молча изучал что-то за прутьями решетки, а Киирис села на софу около кровати. Надо же, от страха забыла, что пятки безбожно замерзли, стали белесыми и сморщенными. Киирис отказалась от помощи, когда услужливая рабыня потянулась к ней с недвусмысленным желанием растереть замерзшие ступни. Почему-то сейчас присутствие девчонки раздражало, хоть Корта была идеальна в своем умении быть неприметной и обыденной, как табурет или ваза на прикроватном столе.

— Тебе нужно переодеться во что-то более приличное, — наконец, распугал тишину император. Когда он повернулся, злости на его лице уже не было. Легкое раздражение вперемешку с фатализмом. Похоже, он все-таки нашел выход, чтобы остаться в ладу со своими внутренними демонами. — Ты будешь присутствовать со мной на военном совете.

Киирис стоило невероятных усилий не выдать своего недоумения. Женщина — и на военном совете? Пленница-рас’маа’ра — среди командующих целыми армиями мужчин?

— Странно, — Дэйн подошел к ней, взял за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. Киирис поднялась, но он все равно был слишком высоким, чтобы от натуги у нее тот час не затекла шея. Головы на две выше как минимум. Не мужчина, а кровь великанов.

— Что тебя так удивляет, мой император?

— Ты не выглядела испуганной, когда я погрозил лишить тебя жизни, но стоило заикнуться о совершенно безопасной вещи — и от твоей храбрости осталась лишь тень. Что тебя так пугает, рас’маа’ра?

— Лишь то, что ты будешь испытывать мою стойкость столь… странным способом.

— Испытывать? — То, что ответ Дэйна не удивил, говорило в пользу ее догадки. — И что же я буду испытывать, Киирис?

На сей раз шершавые пальцы императора погладили ее подбородок с едва уловимым налетом нежности. Ох, боги, настроение этого мужчины меняется стремительнее, чем любовники ветреной молодой вдовы. И, судя по тому, что Киирис успела узнать о нем, эта странность распространялась исключительно на нее одну.

— Мою силу воли, Дэйн, — глядя прямо в его непроницаемые глаза, ответила она. — Все те мужчины будут смотреть на твою новую игрушку, подшучивать и высказываться о том, хороша ли я в постели и доволен ли их император. Вероятно, так дрессируют молодых борзых, мой император: заставляют сидеть на месте вопреки всему и покорно ждать, пока хозяин отдаст команду.

— Ты слишком много болтаешь, Киирис, — беззлобно пожурил он. — Просто дьявольски много как для пленницы, чья жизнь висит на волоске. У тебя совсем отсутствует желание жить?

— Напротив, мой император — мне бы не хотелось умереть, так и не распробовав жизнь. Но однажды меня уже отправили на тот свет, и во второй раз это уже не так страшно.

Дэйн скосил взгляд на ее шею, снова нахмурился — и отступил. Она с немым облегчением помассировала затекшую шею.

— Раздевайся, Киирис. Тебе нужно надеть что-то более пристойное, чтобы мои военачальники и генералы не видели то же, что вижу я.

На этот раз император не стал уходить: уселся прямо на пол около софы, согнув одну ногу в колене.

Киирис приказала себе не смущаться ни его присутствию, ни взгляду. Была уверена, что присутствие Дэйна оставит ее равнодушной, но реальность в который раз разорвала эту уверенность в клочья. Стоило Корте справиться с застежками ее туники, уронить одежду на пол, а следом спустить со свей госпожи то немногое, что с трудом прикрывало все интимные места, как Киирис от души покраснела. Да так, что даже уши вспыхнули. Казалось, от ее тела исходит самый настоящий жар, настолько осязаемый, что стыд видно за сто миль вокруг.

— Повернись, Киирис, — приказал император.

Мейритина исполнила приказ. У нее будет время показать характер, но сейчас, когда жизни ничего не угрожает, и император в своем законном праве, кем она будет, если станет брыкаться, как необъезженная кобыла? Разве что разделит ее участь и отведает хлыста.