Книга Колечко для наследницы - Эль Бланк

– Да уж, представляю его реакцию. Это подействует как холодный душ, но и научит его точно, – кривит губы в усмешке фрейлина. – Ладно. Согласна. А Тогриса не предупредишь?

Вопрос очень правильный, и я надолго задумываюсь. В итоге все же отрицательно качаю головой – не предупрежу. Да, это неэтично. Можно сказать, это своего рода подстава. Но гложут меня какие-то смутные подозрения в правдивости слов, которые я сегодня слышала. А вот такая контролируемая провокация со стороны Рильмины позволит мне проверить его чувства и убедиться. Я хочу быть на сто процентов уверенной в нем! Хочу, чтобы он, когда останется наедине с Рильминой, думал только обо мне. Представлял, что он со мной, а не с ней. Тогда и мне будет легче пережить этот момент.

Может, я ошиблась. Может, поступила глупо, но… Как говорится, не попробуешь – не узнаешь. Поэтому я и пробую, самым внимательным образом отслеживая малейшие изменения в выражении лица, позы и интонациях томлинца.

Недоумевающий взгляд в ответ на причитание Рильмины: «Ах, как же я сама на эту аграль заберусь? Ферт Тогрис, вы мне не поможете?» и краткое ответное: «Рил! Помоги сестре». Легкую тень недовольства на лице, когда во время прогулки томлинка «случайно» касается его руки. И неприкрытое удивление, едва в ночной тишине раздается негромкое, но вполне отчетливое:

– Знаешь, я тут подумала, может, не так уж плохо быть фавориткой…

Это моя фрейлина с братом беседу ведет. Мы с ней долго место и время выбирали, чтобы и звук не приглушался, и все действующие лица находились в нужных местах. Она с Рилом – в шатре, я с Тогрисом – прямо за ним, на берегу залива, а Вария с Ваймоном на прогулке в окрестностях.

Сковавшее принца напряжение я прекрасно чувствую, потому как сижу в его объятиях. Остается только проверить, что именно его беспокоит: само признание или мое присутствие при этом.

– Она влюблена, – тихо поясняю.

– Я знаю. – Ответ краткий и ничего не объясняющий.

Поэтому я продолжаю:

– Ей будет очень больно принять, что у ваших отношений нет будущего.

– Лина…

Тогрис так резко переходит на неофициальное обращение, что я дар речи теряю. И способность двигаться. А потому очень быстро оказываюсь на мягкой пушистой поверхности ковра, закрывающего камни, и в тесной близости от мужчины, нависающего надо мной.

– Лина, ты о ней думаешь, а обо мне? Мне будет не больно? Быть с ней, а желать тебя…

Одна из рук, которыми он опирается на ковер, чтобы оставаться надо мной, меняет положение. Скользит по моему телу вниз, к коленям, и сминает ткань юбки, подтягивая ее выше. Тело же, лишенное опоры, опускается совсем низко, прижимая меня своим весом. Теперь мужчина опирается только на одну руку, ладонь другой гладит голый участок кожи на бедре, медленно поднимаясь все выше. Я же, пораженная его действиями, лишь рот открываю в беззвучном протесте, который никак не может сорваться с губ. Ум в панике от того, что происходит, а вот тело… Оно без, сомнения, не желает отказываться от неприличного контакта.

А Тогрис и не думает останавливаться. Оставив ногу в покое, рука перемещается мне на плечо, жадным движением освобождая от ткани и его. А когда я все же нахожу в себе силы и пытаюсь его с себя столкнуть, он просто ловит мою ладонь, чтобы жадно поцеловать. И прошептать, не отпуская:

– Знаешь, как часто я себя корил за то, что позволил развиться привязке у несовершеннолетней, да еще после того, как в моей жизни появилась ты? Я потому и хочу побыстрей освободить Рильмину от болезненного влечения, чтобы она могла влюбиться в другого. Тогда с последним, что нас обоих тяготит, будет покончено. Навсегда.

– Что тут происходит? – Гневный мужской голос одной фразой разрушает атмосферу томительной чувственности и неги.

Тогрис моментально отстраняется и вскакивает на ноги. Я куда более медленно сажусь, приходя в себя, приводя в порядок платье и старательно избегая смотреть на возмущенного Ваймона. Впрочем, меня брат и не обвиняет. Он принца отчитывает:

– Я был о вас лучшего мнения, Тогрис цу’лЗар! Вы нагло воспользовались наивностью и неискушенностью моей сестры! А где… – Он яростным взором окидывает окружающее пространство и рычит: – Рильмина!

Едва фрейлина выскакивает из шатра, как оказывается под прессингом праведного гнева:

– Почему вы оставили наследницу без присмотра? Вы же знали, что на вас ложится эта ответственность, когда рядом нет второй наперсницы! Я лишаю вас всего, заработанного за этот месяц! Если подобное повторится, отправитесь обратно на Томлин. С соответствующими рекомендациями. Вария!

Голос все еще сердитый, но даже злость не может скрыть ноток нежности к любимой.

– Вария, проводи Идилинну… Рильмина, вы особого приглашения ждете? Тогрис, будьте любезны зайти ко мне.

Ясно. Выговор продолжится.

Понурые и напряженные, мы молча сидим в шатре на мягких подушках, заменяющих нам кровати, и прислушиваемся к голосам, которые слышны даже через два слоя плотной ткани. Слов не разобрать, но я и так знаю, о чем Ваймон говорит.

Тогрис не имел права на такое тесное физическое взаимодействие. Касаться рук еще куда ни шло. Волос. Тела через одежду. А все остальное запрещено, ведь он мне не жених, лишь получил возможность сделать предложение с высокой вероятностью, что на него ответят согласием. Но ведь могут и отказать. То, что мои родители простили ему вольность того первого поцелуя, от которого я потеряла сознание, вовсе не означает поблажек в остальном. Так что он совершенно напрасно возомнил себя героем-любовником и решил, что ему дозволено больше, чем другим.

– Ваймон наверняка расскажет все твоему отцу, – наконец нарушает молчание Рильмина. – Что будет дальше?

– Не знаю. – Я вздыхаю, потому что на самом деле предсказать решение папы мне сложно. – Может, простит?

Вероятность маленькая, но все же есть. И на следующий день, когда мы возвращаемся во дворец, я все еще надеюсь. Увы. То ли Ваймон перестарался, то ли на самом деле мои родители сочли нарушение вопиющим безобразием, но Тогриса попросили покинуть Вион. К счастью, не навсегда. Через год он вернется, как раз к моему совершеннолетию, чтобы сделать мне официальное предложение. Если я к тому времени не передумаю, конечно.

– Простите меня, Идилинна, – прощаясь со мной, принц ведет себя максимально корректно. И обращение вновь официальное и прикосновения нейтральные. – Я хотел показать, насколько вы мне дороги, но этим все испортил. Не сердитесь на меня.

Грустно, но я ему улыбаюсь. Шепчу: «Буду ждать», и он уходит к ожидающему его транспортнику, возле которого замерли томлинцы-охранники во главе с Рилом. Идет Тогрис медленно, неохотно, постоянно оглядываясь. Мне даже показалось, что он прихрамывает, хотя до этого я ничего подобного не замечала.

Принц, несомненно, расстроен и угнетен. Я с трудом сдерживаю слезы и желание броситься следом, позволяя эмоциям вырваться на свободу, лишь когда небольшой посадочный бот превращается в маленькую темную точку и исчезает в свинцово-серой мгле, закрывающей небо. Кажется, даже погода солидарна со мной и грустит, провожая того, кто мне так дорог. Я рыдаю на плече Варии, чувствуя, как осторожно касается моих волос еще чья-то рука.