Книга Забытый замок - Антонина Клименкова

— Спасибо, ребята, — изрек он, — спасибо всем, кто решился убить вечер и навестить старого дряхлого юбиляра… — (Протестующий гул над залом.) — Каюсь, тщеславен стал на старости лет. — Джеймс усмехнулся, подмигнув музыкантам. — Хочется к высокому миру искусства прикоснуться, заслужить благодарность потомков… — (Дружный смех в зале.) — Жаль только, процентов с таких кредитов нам не светит, к величайшему моему сожалению. Век бы наслаждался вашей компанией, да только у вас даже душу не купишь — дар Божий как-никак. И печать сия — для нас клеймо неприкасаемое. Так что чистая благотворительность какая-то получается!..

— Мы бы продали, да не берет! — вставил вокалис под общий хохот.

— Но и то приятно, что этот дар Божий работает на нас! — Из шутливого тона Джеймс плавно перешел в торжественно-корпоративный. — На наше общее дело, во благо которого мы трудились весь минувший год, отдавая все свои силы…

И т. д., и т. п. Корпорация, честное слово!

(И ведь все не как у людей — Новый год в августе?!)

Аудитория слушала, затаив дыхание, и в конце разразилась бурными аплодисментами. Закончив с общественно-идеологической пропагандой, рыжий Санта-Клаус с радушной улыбкой попросил продолжать веселье и скромно покинул «трибуну» под крики «браво», одобрительные рукоплескания и вновь зазвучавшую музыку.

Жаль, конечно, что почти самая любимая команда оказалась не такими уж ангелами, как представлялось, и за славу они готовы душу заложить (хотя минуту назад та же самая мысль и меня посещала). Но все это отнюдь не мешает мне и дальше наслаждаться концертом. Правда, уходя, Рыжий позвал за собой Энтони, зачем-то он ему понадобился. Но ничего, переживу как-нибудь свое одиночество. Я удобно устроилась в сторонке, на спрятавшемся в стенной нише диванчике. В руке высокий бокал шампанского. Обзор просто великолепен: площадка сцены как на ладони, да и зал весь в перспективе. А главное — тут на голову снег не сыплется.

Я наслаждалась романтическими балладами и наблюдала. Видела, как Джеймс давал Энтони какие-то указания. Невдалеке Вик строил глазки очередной незнакомке. Я даже услышала его мысли: «Может, перейдем на ты? Здесь недалеко». Последовала пощечина. Но Вик особо не расстроился: одна незнакомка отвернулась, а он уже приметил следующую…

— Разрешите присесть рядом?

— Странный вопрос — я ж диван не арендовала.

Странный вопрос задало странное существо: длинные завитые волосы, старомодный камзол, золотые пряжки на башмаках, желтые банты на сиреневых чулках… Бледный, как мертвец. Так это ж один из вампиров, который в Бюро требовал аудиенции у Рыжего! Точно он, только при параде. Какой жуткий вид…

— Мы знакомы? — поинтересовался упырь, очаровывая меня белозубой улыбкой.

— Угу, — кивнула я, гоняя пузырьки по бокалу, — виделись сегодня перед кабинетом господина Дэкстера.

— О, да вы просто перевоплотились! Точно бабочка в куколку.

— Наверно, наоборот?

— Нет, именно так. Что есть бабочка? Насекомое. Вы определенно куколка — фарфоровая, коллекционная.

Комплименты, комплименты… За сегодня я их наслушалась на год вперед. Вон Энтони смотрит на меня с беспокойством в зеленых глазах. Волнуется. Я помахала ему с улыбкой — в смысле у меня все в порядке, отличная вечеринка. Он кивнул и снова обернулся к своей собеседнице. Красивая девчонка, кокетка. Энтони ей улыбается… Они флиртуют? Он ей глазки строит?! Этой уродине?!

— Расскажите мне! — потребовала я у вампира (тот от неожиданности вздрогнул, пролил кроваво-красный коктейль на камзол, будет пятно). — Расскажите мне, каково это — быть вампиром?

— Это очень… — Он запнулся, подыскивая нужное слово, а я сверлила взглядом дырку в черепушке той образины. — Это очень своеобразное ощущение. Впрочем, я так давно принял первое причастие, что весьма смутно помню, что значит быть человеком. Мы, вампиры, гораздо совершеннее людей. Мы чувствуем острее, живем по другим правилам…

Я слушала вполуха. Вообще-то мне, конечно, пару раз приходила в голову фантазия, что вампиром жить на свете гораздо интереснее. (У тебя есть враг — врага надо съесть!) Хотя о каком свете тут может идти речь?… Признаюсь, не однажды, открывая окно, чтоб проветрить на ночь, представляла себе, как срываюсь с подоконника в темноту черной тенью, летучей мышью. И лечу, невидимая, над городом, над ночными огнями… Или гуляю по пустынным улицам, такая вся красивая, загадочная и беззаботно-бесстрашная. Но укусить кого-нибудь мне никогда не хотелось. Убить — другое дело, но кусать…

Между тем Энтони с девицей, похоже, договорились о свидании и расстались, довольные друг другом. И у Вика на личном фронте было пусть и не столь успешно, но тоже совсем не плохо. По-моему, на всей вечеринке незнакомок для него в принципе не осталось. И хоть щеки его уже горели — вовсе не от поцелуев, — вид имел, как у кота, который сидит на холодильнике, полном рыбы и сметаны.

Проклятье! Вместо пузырьков в моем бокале плавали пластиковые снежинки. И вообще снега стало слишком много. Я сидела, положив ногу на ногу, и, слегка болтая верхней конечностью, взбивала снежные гейзеры в сугробах. Эх, что-то мне взгрустнулось… И музыка смолкла. «Явился-таки! Какое разочарование — я уж думал, ты тапочки на белые поменял. Черти в ад еще не утащили?» Я обернулась — рыжий Дед Мороз приветствовал нового гостя, седобородого старца в затканном звездами балахоне астролога. Астронома этого на бал сопровождала некая особа в красивом платье с пышным кринолином и откровенным декольте. На голые (по-моему, слишком тощие) плечи ниспадали черные, словно сама ночь, локоны, окутанные дымкой вуали, приколотой рубиновыми шпильками к шляпке с широкими полями. Лицо посетительницы скрывалось за бархатной полумаской. Она пришла на вечеринку со звездочетом, но у него за спиной игриво улыбалась Дедушке Морозу и посылала легкомысленные поцелуи.

— Сколько лет, сколько зим! Где ж ты пропадал все это время, дружище? Какие новости? Состряпал философский камень? Вырастил гомункула? — вопрошал Санта, заключая гостя в крепкие объятья. Сам при этом думал: «Так бы и прижать, пока дух не испустишь! Придушить бы тебя от всей души…»

— Ох, что ты, Джеймс, какие гомункулы! Я теперь, понимаешь, в отшельники записался. Так сказать, отрешился от суетного мира. Старею, сам видишь. Сил хватает лишь на теорию, не до практики уж… Так, философствую помаленьку. Камень вырастил в почках — но, увы, совсем не волшебный. Кхе-кхе, — то ли покашливая, то ли посмеиваясь, отвечал Звездочет. И думал: «А ты, Рыжий, все молодеешь. Посмотрел бы я на тебя без твоей свиты сопляков. Скоро на эликсир молодости детский сад в кофеварку пустишь. Дед Мороз тоже нашелся! Ничего, скоро я тебе хвост на бигудю накручу!»

— Кто это? — кивнув на Астролога, спросила я своего невеселого вампира (с ним никто не хотел танцевать).

Спутницу-то Звездочета я и без подсказки узнала.

— О! — уважительно отозвался вампир. — Это сам Великий Чародей Всемудрый Альвис! Знаток Горних Тайн и Сокровенных Истин!