Книга Все его жены - Таррин Фишер

Если так выглядят его костяшки, то как выглядит Ханна?

– Я кое-что ударил, – говорит он, словно этого объяснения достаточно.

– Зачем?

Кажется, мой вопрос выводит его из себя. Он открывает и закрывает рот.

– Сет, – настаиваю я, – что ты наделал?

17

Он бросается на меня. Все происходит словно в замедленном действии, мой мозг отчаянно пытается поспеть за происходящим. Мой. Муж. Нападает. На. Меня. Я к этому не готова, и когда его руки смыкаются на моих предплечьях, я кричу. Получается короткий слабый звук. Прямо сказать, жалкий.

Он прерывается, когда Сет начинает меня трясти, вцепившись пальцами мне в предплечья. Моя голова трясется вперед-назад, вперед-назад, пока он не прекращает и не придвигается вплотную к моему лицу, тяжело дыша. Я слышу запах алкоголя и полоскания для рта, которым он пытался его заглушить. Пытаюсь вырваться, но он держит крепко, и в спину упирается мрамор столешницы. Его пальцы болезненно впиваются в кожу, я начинаю хныкать. Он никогда меня так не трогал. Я словно смотрю в лицо незнакомца.

– Сучка, – выдыхает он. – Вечно тебе все мало. Я рисковал всем…

Чувствую на губах капли его слюны. Пытаюсь вывернуться из хватки, отталкиваясь от его груди, но вместо того, чтобы отпустить меня, его руки перемещаются ко мне на запястья. Я в ловушке. Поверить не могу, что он это сказал. Рисковала всем я. Это я пошла на жертвы.

Тяжело дышу ему в лицо, не осмеливаясь пошевелиться. Отрицать происходящее больше невозможно. Я проснулась! – думаю я. Пути назад нет. Кажется, он хочет раздавить кости моих запястий, тонкие кости в его сильных руках. Мне всегда нравилось, что Сет гораздо крупнее меня, но теперь я боюсь его силы и проклинаю себя. Я в шоке, трясусь, как загнанное в угол животное.

Он повторяет снова, на этот раз громче, медленнее, словно я слишком тупая, чтобы понять с первого раза.

– С. Кем. Ты. Была?

– С Ханной, – спокойно отвечаю я. – Я была с Ханной.

Наши взгляды синхронно опускаются вниз, к перевязанной руке.

На мгновение его хватка слабеет, пальцы отпускают меня. Полагаю, он хочет думать, что неправильно меня расслышал. Я понимаю, что подтвердила его страх и что нужно держаться от него подальше.

Высвобождаю одну руку и толкаю его в грудь, пытаясь высвободиться. Нужно добраться до телефона, позвонить кому-нибудь, попросить о помощи. Но кому? Кто мне поверит? Что я скажу полиции? Муж кричит на меня, потому что думает, что я ему изменяю? Сет словно окаменел, он пристально сверлит меня взглядом. Я еще никогда его таким не видела. Я словно смотрю на другого человека.

– Зачем? – У него бегает взгляд. – Как? Мы же договорились. Почему ты так поступила?

– Да? – вспыхиваю я. – Или это ты договорился? Меня это достало. Я хотела узнать, кто она такая. Увидеть ее лицо. Ты получаешь все, что пожелаешь, трех жен, а нам остается только по тебе чахнуть.

– Мы договорились, – повторяет он. – Ты сама этого хотела.

– Хотела, потому что это был единственный способ быть с тобой. Ты бьешь ее. Я видела синяки.

Он качает головой:

– Ты сошла с ума.

Похоже, он в шоке, что я вообще могу обвинять его в таких ужасных вещах.

Он отпускает меня, и все давление резко уходит. Я резко ударяюсь о столешницу и массирую запястья, пока Сет мечется по маленькой кухоньке.

На его побелевшем лице особенно заметны темные круги. Он выглядит больным. Но мне кажется, вполне логично чувствовать себя не совсем здоровым после того, как ты ударил беременную жену, пил всю ночь и теперь ругаешься с бесплодной женой. Я чувствую, как нарастает мой гнев, когда я смотрю на него – мужчину, которого всегда считала таким красивым, бога во плоти. Если честно, он выглядит немного осунувшимся – отвергнутый идол, лишенный сияния. Я хочу проверить телефон, узнать, не звонила ли Ханна. А вдруг она сильно пострадала? Потихоньку отступаю к двери, если сделать рывок, я могу успеть добежать до сумки в прихожей. Телефон в кармане, рядом с недоеденным шоколадным батончиком и таблетницей.

– Послушай. Ты больна. Все повторяется…

Я изумленно уставилась на него.

– Больна? Это ты болен, – огрызаюсь я. – Как ты вообще можешь говорить такие вещи, после того, как попросил меня согласиться на такую жизнь? Ты получил столько женщин, сколько захотел, и мы – твои эмоциональные узницы.

Лишь произнеся эти слова вслух, я понимаю, насколько они правдивы. Я никогда не позволяла себе так думать. Любовь во мне была слишком сильна. Она выдавливала, выдавливала, выдавливала чувства, чтобы вместить его. Разве не так всегда поступают женщины?

– Ты принимаешь таблетки?

– Таблетки? – эхом отзываюсь я. – Зачем мне таблетки?

Вспоминаю о таблетнице, которую купила в сувенирном магазине на рынке Пайк, с розовой розой на крышке. Что там внутри? Аспирин… Пара старых таблеток «Ксанакса» от Анны? Кап-кап-кап из крана действует мне на нервы. Мне не нужны никакие таблетки. Это давно в прошлом.

Сет приоткрывает рот и быстро моргает – как при выстреле. Он осматривается, словно ищет что-то на кухне, нашей ослепительной бело-серебряной кухне, которую мы так старательно выбирали вместе. Мне хочется закрыть глаза и оказаться в более теплом месте. Я почти готова предложить переместиться в гостиную, когда он бросает на меня ожесточенный взгляд.

– Я была у тебя дома, – заявляю я. – Почему ты не сказал, что купил и отремонтировал ей дом? Думал, я буду слишком сильно завидовать?

– Ты что, издеваешься?

Он поднимает руки ладонями ко мне, вытаращив глаза. Я вздрагиваю, хотя он явно не собирается мне угрожать. Его грудь ходит ходуном, и я невольно опускаю взгляд на свою. Похоже, я задержала дыхание, потому что моя грудь неподвижна вообще.

– Все кончено, – говорит он, закрыв глаза. – Я думал, ты справишься. Мы договорились… Поверить не могу.

В груди бурлят боль и гнев. С губ срывается всхлип. Я так запуталась. Поднимаю руку и ощупываю собственное лицо; это не сон, это реальность.

Сет смягчается.

– Послушай. Я очень старался. Между нами все было по-настоящему, но жизнь меняется. Потеряв ребенка, ты изменилась.

– Нет! – кричу я. – Я расскажу всем, кто ты и что наделал. Ты больше не можешь держать свою жизнь в секрете. Даже Реджина тебе изменяет.

За моими словами следует напряженное молчание. Его глаза расширяются, и я вижу на белках красные полоски, когда он говорит:

– Прекрати.

Откидываю голову назад и хрипловато смеюсь.

– Шутишь? – Мой страх превращается в гнев. Я решаю, что злиться лучше, чем бояться. – Скоро все узнают, кто ты такой.

– Я звоню твоему врачу.