Книга Смыжи - Петр Ингвин

А вопросы сыпались один за другим:

— Вы не заметили ничего необычного в работе вашего немешарика ночью или утром?

— Ночью я спала, а утром все было нормально.

— Позволяет ли поверхность живого дома противостоять просвечиванию?

— Он создавался для защиты людей от любых опасностей. Если в адаптированный к условиям Марса немешарик вживить двигатели, то получим почти готовый космический корабль, это направление планируется развивать на следующем этапе. Как понимаете, космическому кораблю требуется защита от любых видов воздействия — от радиации и магнитных бурь до столкновения с небесными телами.

— Земные немешарики имеют такую же защиту?

— Изначально их создавали для условий Земли, и в первые образцы ничего подобного не закладывали, но достаточно ввести дополнительную программу на перестройку тканей…

— Кто знал, как это сделать? — перебил Кривов.

— Каждый сотрудник Центра.

Гаврила Иванович покачал головой. Видимо, он надеялся на конкретную фамилию или хотя бы на ограниченный круг таких умельцев.

— А ваш дом? У него нет защиты?

Показалось, что координатору хочется, чтобы ее не было. Милица вздохнула.

— Все знают историю Яны Чайковской. Никто не желает подобного ни себе, ни другим, и при первой возможности каждый обезопасил свое жилище по максимуму.

Гаврила Иванович ненадолго задумался, и прозвучал странный вопрос:

— Немешарики размножаются делением?

Милица усмехнулась:

— Ни за что не поверю, что вы не знаете правды.

— Правда бывает разной, и часто на один вопрос существует несколько ответов.

— Тогда объясню по порядку. Зародышей изготавливают в лаборатории, по старой привычке их называют семенами. Внешне семя похоже на ежа или, скорее, на шипастый мяч размером со среднее яблоко. Такой шарик вынимают из пленки-пеленки и кладут или крепят в нужном месте. Зародыш просыпается и выпускает корни-«снабженцы», как у принтера, только живые. Необходимое они добывают из почвы и грунта, а поверхность растущего немешарика усваивает полезные вещества из воздуха. В трехлетнем возрасте в оболочку-заготовку вживляются принтер и шкаф-рамка, их функции переплетаются и через плоть и нервную систему живого дома замыкаются друг на друга, чтобы работать как единое целое. Где бы вы ни разделись и ни намусорили, вещества одежды и любых отходов впитаются и попадут к месту назначения, где вновь станут расходниками. К моменту, когда немешарик созреет полностью, в него можно вживлять любые дополнения и воплощать с его помощью большинство фантазий. По желанию хозяев взрослый обитаемый дом может вырастить дополнительные комнаты нужного размера. Он может многое, но не то, о чем вы спрашиваете.

— Чем ограничен срок службы живых домов?

— Ничем. По мере необходимости клетки немешариков обновляются.

— В лаборатории семена размножают на принтере?

Милица улыбнулась как при разговоре с ребенком:

— Немешарик — живое существо, его нельзя повторить на принтере, иначе вы получите очередное чудовище Франкенштейна. Запрет на оцифровку и распечатку живых существ многие почему-то относят лишь к людям, а он касается всего, что имеет нервную систему или ее аналоги.

— Повторю насчет деления. При каких условиях это возможно?

Вопрос повторялся, значит, были причины. Милица впервые задумалась о такой возможности.

— Ни о чем подобном я не слышала.

— Насесты — неотъемлемая часть немешариков?

— Как нога или рука для человека. Расскажите, почему возник вопрос, и тогда я, возможно, смогу помочь.

Помещения для птериков раньше звали то гаражами, то конюшнями, то ангарами… В конце концов устоялось не совсем правильное по отношению к летающим динозаврам, но веселое название «насесты», хотя и его в последнее время теснил термин «птичники».

Гаврила Иванович подкрутил усы.

— Немешарики поселка разделились по линии переходов, которые соединяли жилые части с насестами. Насесты домов, где птериков еще не завели, не отделились.

— Наверное, хозяева по какой-то причине решили временно разъединить внешние купола…

— Разделение произошло полное, вместе с корневой системой. Насесты с птериками отныне существуют как отдельные немешарики, они по-прежнему беспрепятственно впускают и выпускают птериков, кормят их, если те вернулись голодными, убирают за ними.

— Нужно спросить у хозяев. А еще лучше проконсультироваться у Максима Максимовича.

— Чем сегодняшний день отличался от предыдущих?

— Ничем.

— То есть, не произошло ничего необычного?

— Почему-то никто не вышел на пробежку и утреннее купание. Но такое бывало и раньше, у каждого свои заботы, и иногда случайности могут совпасть.

— У всех сразу?

— Почему нет?

Довольно часто вопросы повторялись по смыслу — то же блюдо, но под другим соусом, что говорило о значимости требуемой информации. А один из последних заставил напрячься:

— Что скажете о главе Центра?

Взгляд Гаврилы Ивановича проник в самую душу. Милица едва нашла силы выговорить:

— Это великий человек, и он на своем месте. Без него мы жили бы в другом мире.

— С этим не поспоришь. — Координатор вздохнул и почесал нос.

На некоторое время Милицу оставили в покое.

Свежая информация о Зайчатнике в потоке отсутствовала. Все же, произошло что-то серьезное, иначе в чатах уже обсуждали бы последние события. Видимо, введен временный запрет на упоминание до выправления ситуации в лучшую сторону. Однажды такое уже бывало, и все решилось в течение нескольких дней.

Существует и второй вариант, еще более неприятный: часть потока для Милицы закрыли. Это возможно в случае, если ее в чем-то подозревают.

Гаврила Иванович вновь подкрутил усы. Он был утомлен, и его мысли, скорее всего, сейчас витали где-то далеко.

Рядом возник сидевший в такой же медкапсуле Андрей. Естественно, не сам, а его го-гра. Координатор заговорил:

— Желательно провести сканирование памяти, оно может пролить свет на детали, которые вы не упомянули, потому что посчитали несущественными или не заметили. Процедура займет несколько минут, на это время вы уснете и ничего не почувствуете. Вы даете разрешения?

Андрей кивнул не раздумывая:

— Да.

Вопрос о согласии на сканирование считался чисто формальным.

Милица нервно сглотнула, чувствуя, как пылают уши и вытягивается лицо.

— Возражаю, — глухо выпихнула она.

Милица понимала, как выглядит. Будто в преступлении призналась. Какими глазами посмотрел на нее Андрей! Пусть. Нельзя, чтобы ее тайну узнали. Теперь это не только ее тайна, тень может упасть на Максима Максимовича.