Книга Пациент особой клиники - Себастьян Фитцек
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прокурор: Разве вы не боялись за свою собственную жизнь?
Патрик Винтер: У меня не было сомнений в том, что Линда в первую очередь понесет покупки в подвал и найдет нас. Будучи взрослым, в течение часа я, скорее всего, выдержал бы эту жару и остался в живых. А вот Йонас наверняка бы ее не перенес. Уже через несколько минут он замолчал, а через четверть часа и вовсе стал ко всему безразличным. Жара была просто дикой, а я еще положил его на верхнюю полку и поближе к печке.
Прокурор: Но ваш план не удался?»
В этот момент Тилль, который, сам того не замечая, начал потеть, испытал огромное облегчение. У него возникло чувство, будто бы его окатили холодной водой.
«Слава богу! – подумал он. – Он не убил его. Патрик Винтер только попытался это сделать. Скания не отправил меня в психушку с репутацией безумного убийцы маленьких детей!»
С этими мыслями Тилль продолжил читать текст документа:
«Патрик Винтер: На следующий день наша экономка должна была идти в отпуск. Обычно она приходила к нам по средам, но перед отпуском ей захотелось нас порадовать, постирав в стиральной машине и погладив мои рубашки. Поэтому в порядке исключения прислуга появилась во вторник.
Прокурор: А придя, она обнаружила вас в сауне?
Патрик Винтер: Да. Через двадцать минут после того, как мы оказались запертыми. Она думала, что спасла нам жизнь. Я щедро вознаградил ее и попросил ничего Линде не говорить. Тем более что с малышом ничего не случилось – он снова ревел как резаный. Зачем же было расстраивать Линду и вселять в нее кошмары? Конечно, я обещал заменить старую дверь сауны, что и сделал. Теперь в запертом состоянии ее держит только магнит.
Прокурор: И все это было написано в деле, которое вы взяли с собой с работы домой и открыли вечером 20 июля?
Патрик Винтер: Да. В нем содержалось подробное описание моей неудавшейся попытки убийства.
Прокурор: И что вы подумали, читая это?
Патрик Винтер: Я был в шоке.
Прокурор: Когда вы читали этот документ, у вас возникло желание его съесть?»
Дочитав до этого места, Тилль чуть было не ухмыльнулся. Настолько неуклюжей казалась попытка прокурора проверить, не является ли обвиняемый симулянтом. Как-то раз в журнале «Шпигель» ему довелось прочитать статью о том, как психиатры разоблачают мошенников. В ней говорилось, что люди, притворяясь сумасшедшими, обычно склонны признавать свои странности. На месте Патрика Винтера они непременно воскликнули бы: «Конечно, я хотел съесть этот документ! И лучше всего с кетчупом!» А вот по-настоящему больные психи не стали бы выказывать какие-либо дополнительные симптомы или особенности в поведении.
Вот и получалось, что Патрик Винтер либо был знаком с таким приемом, либо на самом деле страдал психическим расстройством. Во всяком случае, именно к такому выводу подталкивало дальнейшее чтение текста протокола:
«Патрик Винтер: Зачем мне было есть этот документ?
Прокурор: А что вы захотели предпринять, прочитав его? Патрик Винтер: То, что он мне приказал.
Прокурор: Документ что-то приказал вам?
Патрик Винтер: Да. На последней странице. Там имелась подробная инструкция.
Прокурор: И что было написано в этой инструкции?»
В этом месте у Тилля задергался глаз, а во рту пересохло, поскольку в протоколе было записано следующее:
«Патрик Винтер: В ней содержались указания о том, каким образом я могу убить своего сына Йонаса. Но на этот раз так, чтобы никто не смог мне помешать. Чтобы все получилось».
– Сколько? – не отрываясь от листа бумаги, спросил Тилль.
Его поведение напоминало действия маленького ребенка, который держит руки перед лицом в надежде сделаться невидимым для окружающих. Между тем Армин, усевшийся на свою кровать, пока Беркхофф читал, по-видимому, решил дать ему отсрочку от экзекуции. Во всяком случае, он не нанес удара, а только переспросил:
– Что ты имеешь в виду?
– Сколько денег тебе заплатят за то, что ты меня пытаешь? – уточнил Тилль и, внимательно посмотрев на Армина, подчеркнул: – Обычно подобные вещи сюда вовнутрь с воли не попадают. Следовательно, сей документ тебе кто-то дал. Кто приказал тебе меня убить?
Армин ничего не ответил, а только встал.
Тогда Беркхофф, которого не оставляло чувство, что его совсем недавно кастрировали при помощи двух кирпичей, выпрямился и быстро, словно пулемет, проговорил:
– Ты ведь здесь пожизненно? Верно? Так что тебе нечего терять. Мне тоже.
– И что?
Тогда Тилль решился попытать свою удачу, несмотря на возможность попасть пальцем в небо.
– А как насчет твоего отца? Он еще жив?
– Почему это тебя интересует?
– Просто если он еще жив, то я могу внести в это некоторые коррективы.
– Ты? – переспросил Армин и громко захохотал, схватившись руками за поясницу, словно старик, мучившийся болью в спине. – Ты даже не выйдешь из этой камеры живым! Чего уж говорить о возможности приблизиться к дому престарелых!
«В доме престарелых, говоришь, – подумал Тилль. – Отлично, значит, его старик еще жив».
– Тем не менее я могу его убить, – заявил Беркхофф, решив сразу все поставить на одну карту.
Он сильно рисковал, поскольку если Армина вопросы мести больше не интересовали, то он зря израсходовал бы свой единственный джокер, так и не добившись примирения с этим психопатом.
– Как? – поинтересовался Вольф, и Тилль облегченно вздохнул.
– У меня есть нужные контакты. Контакты и деньги.
– Дерьмо у тебя, а не контакты, если ты даже не можешь организовать здесь для себя одноместную палату.
Произнеся это, Армин схватил левую руку Беркхоффа и вывернул пальцы так, что Тилль вынужден был развернуться на девяносто градусов и присесть на колено, чтобы не дать ему сломать их.
– Стой, стой, клянусь тебе, – завопил он. – У меня есть телефон!
– Чепуха!
– И все же! Когда поедет автобус?
– Чего?
– Библиотечный автобус. Когда он придет?
– Ты издеваешься надо мной?
– Нет! Мои люди спрятали в этом автобусе мобильник. Могу тебе его показать. Мы вместе сделаем один звонок и с твоим отцо-о-о-о…
Тут Тилль не выдержал и закричал. Два его пальца оказались неестественно скручены – еще бы на один миллиметр дальше, и оба сломались бы, как зубочистки.
– Мобильник? Здесь? На острове?
– Да!
– И он работает?
