Книга Интербеллум 1918–1939 - Александр Чаусов

1. Россия и Африка: Эфиопия

Рассуждая о колонизации Африки, нужно помнить, что это очень давняя традиция, которую можно возвести еще к VII–V векам до нашей эры, когда на севере континента, в районе Ливии и Египта, стали появляться греческие колонии.

Затем были римские войска, подчинившие все северное побережье Африки. В средние века, впрочем, раннехристианские африканские государства фактически исчезли, захлестнутые уже исламской экспансией. Но начавшаяся в VIII веке Реконкиста, которая долго и с перерывами, но победоносно завершилась в конце XIV века, положила начало новому этапу колонизации африканских земель европейцами. И первыми колонизаторами Африки стали, таким образом, португальцы.

Однако самая масштабная и быстротечная колонизация, которая разделила практически весь африканский континент на сферы влияния тех или иных европейских держав началась после Берлинской африканской конференции 1884–1885 года, которая носила название «Конференции по Конго».

Основными вопросами этой конференции стали статус Свободного государства Конго, а также бассейнов рек Конго и Нигер, и свободный доступ к этим водным путям и прилегающим территориям со стороны всех европейских колониальных держав. Что касается Свободного государства Конго, то оно попало в центр внимания еще и потому, что на момент конференции эта страна фактически стала «колониальной ширмой» для бельгийцев и французов, активно вступивших в процесс экспансии в Африке и «выдавливавших» португальцев с территорий, которые те давно считали «исконно своими», и вели плодотворное сотрудничество с конголезскими правителями на протяжении уже нескольких веков.

Тем не менее вопрос по Конго был только поводом для того, чтобы европейские державы установили общие принципы экспансии в Африке. И эти правила были установлены в итоговой декларации конференции. Так, в статье 34 документа говорилось: «Держава, которая впоследствии завладеет какой-либо территорией на берегах Африканского материка, лежащею вне ее нынешних владений, или которая, не имев доселе таких владений, приобретет таковую, а равно держава, которая примет на себя протекторат, должна препроводить подлежащий о том акт, вместе с объявлением, к подписавшим настоящий акт державам, для того, чтобы дать сим последним возможность заявить, в случае надобности, свои требования».

А следующая, 35 статья гласила: «Державы, подписавшие настоящий акт, признают обязательство обеспечить в занимаемых ими на берегах Африканского материка территориях существование такой власти, которая достаточна для охраны приобретенных ими прав, и, в потребном случае, для охраны свободы торговли и транзита на условиях, однако, которые для сей последней постановлены»[70]. То есть эти пункты обговаривали правила политического и экономического взаимодействия европейских государств «на будущее», на еще не колонизированных территориях. И естественно, африканские государства и тамошних правителей никто не спрашивал, как им видится такое будущее.

Впрочем, главный пункт декларации, который определил стремительный характер дальнейшей экспансии, провозглашал «принцип эффективной оккупации», подразумевающий, что если некая держава не в состоянии эффективно разрабатывать ресурсы своей колонии, то она обязана допустить до такой разработки иные державы и их корпорации. Эта перманентная угроза внешнего вмешательства в дела колоний неимоверно ускорила экспансионистские процессы. В итоге через 10 лет после окончания «Конференции по Конго» в Южной Африке остались только две относительно независимые страны – Либерия и Эфиопия.

Что касается Эфиопии, то ее суверенитет был напрямую связан с Российской империей и именем русского авантюриста и гениального манипулятора и лжеца Николая Ивановича Ашинова. Гениальность его выражалась в том, что его высокие покровители, даже зная, что он мошенник и авантюрист, у которого за плечами уже раскрытые аферы, все равно продолжали оказывать ему покровительство. Авантюризм же Ашинова выражался в том, что он был буквально одержим созданием русских колоний в Малой Азии и Африке. Последняя из его авантюр проходила на территории французского Сомали, ныне Джибути. Однако как минимум номинальной своей целью имела увеличение российского влияния именно в Эфиопии.

Не вдаваясь в подробности биографии этого человека, поскольку они заслуживают отдельной книги, стоит кратко ознакомиться с его «африканским походом». В 1883 году Ашинов совершил первую экспедицию в Эфиопию, где познакомился с эфиопским царем, или, как его титуловали, Негусом Негести («Царем царей») Йоханнысом IV, где выдал себя за атамана «вольных казаков» и посланника русского царя. Притом что по итогам сбора этой экспедиции на Ашинова в России было заведено уголовное дело по факту мошенничества и хищения государственных денег, выделенных непосредственно на экспедицию. Это знакомство Ашинова и «Негуса Иоанна» было широко и в самых восторженных тонах освещено в российской прессе. Что позволило закрыть уголовное дело на Ашинова, вернуться ему в Россию с триумфом и инициировать сбор средств на новую экспедицию, которая началась в 1888 году.

Сам Ашинов мотивировал усилия по созданию российской колонии в Африке так: «Недаром все европейцы стараются, чуть не в драку, занимать на этом всемирном пути места. Почему же России не занять? Нам еще нужнее, если мы развиваем торговлю с Востоком, как с Владивостоком. А Абиссиния – это ключ всего Египта и Африки, и кто будет владеть Абиссинией, тот будет владеть и всемирным путем. И политическую тяжесть, без нашей, конечно, дипломатии, можно всегда перенести вместо Балканского полуострова на африканскую сторону».

При этом в такой экспансии был и важнейший для Российской империи религиозный мотив. Дело в том, что эфиопы – это христиане-монофизиты, то есть относятся к одной из восточных раннехристианских церквей. Ашинов же предложил привезти в Эфиопию русскую духовную миссию «для обучения абиссинцев истинному православию». И в этом предприятии получил поддержку синодального обер-прокурора Константина Петровича Победоносцева, который, впрочем, ратуя за предприятие Ашинова, писал обо всем этом следующее: «Что касается до Ашинова, то он, конечно, авантюрист, но в настоящее время он служит единственным русским человеком, проникшим в Абиссинию. Стоило бы серьезно расспросить его хоть о том деле, которое, по словам его, уже заведено им на берегу Красного моря. По всем признакам оно может иметь для нас немалую важность, и, по всей вероятности, в таких делах удобнейшим орудием бывают подобные Ашинову головорезы». Однако и духовная миссия во главе с архимандритом Паисием была снаряжена. Ашинов же со своими «вольными казаками» официально был обозначен в качестве «сопровождения» миссионеров.

В итоге Николай Ашинов заручился поддержкой императора Александра III, отплыл в Африку, но обосновался на территории французского Сомали, в форте Сагалло, который провозгласил казачьей станицей Новая Москва. Французы, в свою очередь, видимо, почувствовали что-то очень нехорошее, поскольку после недолгих и безрезультатных переговоров в феврале 1889 года французские военные суда расстреляли форт Сагалло, арестовали Ашинова и всех его «вольных казаков» и депортировали в Россию. В результате данного военного столкновения погибло шестеро мирных жителей форта, женщины и дети, а также один из казаков Ашинова.