Книга Джей-Под - Дуглас Коупленд

Джон Доу кинул мне эсэмэску: «СЕЙЧАС УПАДУ».

Вот так нас обязали сделать нового персонажа. Чтобы он был «простой», «дружелюбный», а главное… нет, это ужасно, напишу лучше в АБСИ: «{122 97 100 111 114 110 121 105}».

ВОСТОЧНЫЙ СУП С ЛАПШОЙ

70622 03503

2 1/4 унции х 6 чашек

со вкусом курицы

В своем отделе мы с шипением разлетелись в разные стороны, как пузырьки в газировке. Мне пришло восемнадцать писем и одно голосовое сообщение. Мать: «Дорогой, ты не мог бы мне позвонить? Это срочно. У меня ЧП».

ЧП? Я тут же набрал ее сотовый.

— Мама, ты как? Что случилось?

— Итан, ты сейчас на работе?

— Где еще я могу быть?

— Я в продуктовом. Давай перезвоню из таксофона.

Она нажала «отбой». Телефон снова зазвонил, я взял трубку.

— Мама, ты сказала, что у тебя ЧП.

— Так и есть. Сынуля, мне нужна твоя помощь.

— Я только что пришел с Мерзейшего Собрания в Жизни. Что у тебя там?

— Наверное, лучше рассказать все как есть.

— Да что рассказать?

— Итан, я убила байкера.

— Ты убила байкера?!

— Ну, я не хотела…

— Мама, как ты умудрилась убить байкера?!

— Итан, поскорее приезжай домой. Я буду через двадцать минут.

— А отец где?

— Он сегодня на съемках. Надеется на роль со словами. Мать повесила трубку.

По пути на улицу я заметил, что ребята из команды построения мира стоят полукругом у стола и смотрят на большой немецкий тесак.

— В чем проблема? — поинтересовался я.

— Этим ножом мы будем резать торт надень рождения Айдана, — сказал мой знакомый, Джош.

Я присмотрелся повнимательнее: огромный, почти клоунский.

— Хардкорный ножичек, как из «Щекотки и Царапки». И что с того?

— Мы придумали конкурс: как пройти с ним по офису и не выглядеть маньяком.

— Ну и?

— Не получается.

Неподалеку Бри показывала фотографии из своего последнего отпуска. Она посетила южнокорейские анимационные студии, где процветает потогонная система, и сокрушалась, что не попала в Северную Корею: слишком много всяких заморочек на границе.

— Весь паспорт заштампуют. А мне ужасно интересно, как это жить в обществе без технологии, если не считать трех дисковых телефонов и одной телекамеры, которую они выиграли у Фиделя Кастро в игру «Камень, ножницы, бумага».

Я с Бри согласен. Для молодых, кто не успел побывать в ГДР или СССР, Северная Корея — уникальный заповедник технологически недоразвитой диктатуры.

— Если у тебя найдут флопик на пятьдесят шесть килобайт, получишь двадцать лет лагерей.

Я внес предложение: пусть Северная Корея поменяет свое название на что-нибудь более простое и доступное.

— Ну, например?

— Как насчет «Чик»?

— Как Чик Кориа?

— Ага.

— Мне нравится. Свежо!

— Спасибо.

Возле моей работы сложилась такая удачная конфигурация дорог, что я могу доехать до родителей, повернув всего два раза налево и два раза направо, хотя их дом в семнадцати милях, на западе Ванкувера. Мелочь, а приятно.

Издали родительский дом выглядел как обычно. На дворе вполне мог стоять восемьдесят восьмой год, и даже старенький «плимут» не казался бы анахронизмом. Мать крикнула из кухни:

— Итан, бутерброд будешь? Есть яичный салат!

Я зашел на кухню, ничуть не изменившуюся с эпохи Рональда Рейгана. Однажды мы с братом, Грегом, обнаружили здесь целую полку чистящих средств без штрих-кода.

— Нет, мам, спасибо. Я не есть сюда приехал.

Мама разрезала свой сандвич пополам.

— Я знаю, ты ужасно питаешься. Грег говорил, одними чипсами и мармеладом.

— Мама, где байкер?

— Я хотела сначала покушать. Ладно, мистер Торопыга, пошли.

Она повела меня по главному коридору мимо моей бывшей комнаты, где когда-то красовались коллекционные пивные бутылки со всего мира. Теперь здесь швейная машинка, сигаретная машина и аппарат, которым мама сворачивает старые газеты в растопку для камина. Там, где я держал бонг, сидит деревянная уточка в корзине с шелковыми цветами.

Мы спустились в задний коридор, где стоял мощный дух заплесневелого спортивного снаряжения, а оттуда — еще по одной лестнице в подвал. Мама достала из корзинки темные очки и дала мне; вторые надела сама.

— Я могу убавить свет, но это собьет метаболический цикл.

Мама выдерживает на своей плантации стопроцентную влажность, а я ненавижу высокую влажность. Кажется, что меня лапают сотни незнакомых рук.

В дальнем конце подвала, где десятки лет простоял настольный хоккей, среди самых плодовитых женских растений, обвязанных цветными ленточками (мамина генетическая система) лежал толстенный и страшенный байкер. Огромный, как имперская «Звезда Смерти».

— Мама, ну ты даешь! Я знал, что ты со странностями, но это вообще ни в какие ворота! Как это случилось?

— Я его убила током.

— Что?!

— Я подвела в этот угол провода, чтобы, если что, убить любого, кто станет в лужу.

Байкер действительно был в луже.

— Ты устроила в собственном доме смертельную ловушку?

— Это же нелегальная плантация, милый! Я не карликовых пони ращу!

— И почему ты убила этого байкера?

— Его зовут — звали — Тим.

— Чем он тебе не угодил?

— Вымогал часть урожая.

— Какую часть?

— Пятьдесят процентов.

— Да, наглый тип…

— Итан, клянусь тебе, я нечаянно. Я была не уверена, что обойдется без рукоприкладства, и на всякий случай заманила его в лужу. Вдруг у него зазвонил сотовый, и у меня сработал панический рефлекс. Вот я и включила ток.

Интересно, какие рингтоны предпочитают байкеры. Я отбросил эту мысль и посмотрел на Тима. Тяжелый, как видно. Я с трудом воспринимал его… мертвость (все равно не найду лучшего слова).

Мама сказала:

— Если бы ты вытащил его к машине, мы вдвоем подняли бы его и опустили в кузов.

— А потом?

— Ты мне скажи, Итан! Кто у нас в семье гений?

— Почему ты не позвонила Грегу?

Мой брат — крутой торговец недвижимостью.