Книга Динамика характера. Саморегуляция при психопатологии - Дэвид Шапиро

Самая ранняя теория Фрейда была олицетворением простоты. Он исследовал специфические причины особенных симптомов, например нервного тика или конкретной фобии. Он находил эти причины — или верил, что их находил, — в вытесненных из памяти воспоминаниях травматических событий и в сопутствующих им вытесненных аффектах. Такое представление о психопатологии почти не предполагало наличия какой-то общей психической структуры, которая создает симптомы и придает им форму. Конечно же, важным исключением является ключевая для психоанализа концепция защиты в ее простейшем виде вытеснения; она представляла собой организацию самозащиты психики. Но тогда получалось, что симптом или психопатология имели слабую связь с индивидуальностью человека или его психической организацией и в основном относились к воспоминаниям конкретных событий, которые, как считалось, находились внутри психики.

С изменением взглядов Фрейда в направлении создания теории развития либидо и концепции развития внутреннего конфликта представление о психопатологии сделалось намного шире. Оно, как и представление о самой психике, стало гораздо сложнее. Таким образом, начиная с этого времени, пока в процессе клинической работы выявлялась ткань невроза, процесс психоаналитической психотерапии становился все более и более длинным. Теория психопатологии неизбежно расширялась, чтобы вместить в понятие личности новые составляющие и характерные для нее психические процессы. Например, если сначала в качестве процесса защиты (тревожность, вызывающая ограничение самоосознания) рассматривалось только вытеснение, последующие результаты клинической практики указывали на присутствие и других процессов, вызывающих тревожность, и тогда список узнаваемых защитных «механизмов» значительно расширялся.

Систематизация этих достижений психоанализа в 1923 году стала целью и в какой-то мере успешным завершением построения Фрейдом подробной структурной схемы психики. В то время он кратко сформулировал эту цель в своем определении Эго, основного структурного звена, как «связной структуры, организующей психические процессы личности». Особенный интерес вызывает приложение к этому определению, в котором он говорит, что «это та психическая инстанция, которая производит контроль над всеми своими частичными процессами» (Freud, 1923/1961, р. 17)[1].

Но, по существу, с тех пор при развитии концепции Эго его перестали считать «связной структурой, организующей психические процессы личности». Вместо этого Эго стали просто наделять несистематизированной совокупностью функций, процессов и механизмов соответственно тем или иным убеждениям в области клинических исследований или теоретическим требованиям, которые считались необходимыми. В середине XX века выдающийся психоаналитик Роберт Уайлдер (Robert Waelder) составил список защитных механизмов, которые более или менее отвечали духу времени, назвав его «бессистемным перечнем» (Waelder, I960). Рассмотрим, например, защитные механизмы, которые в основном соответствуют неврозу навязчивых состояний: реактивное образование, интеллектуализация, изоляция аффекта, отказ от деятельности и регрессия. Эти механизмы перекрываются между собой, они чрезвычайно различаются по уровню сложности, по отношению между теоретическим обоснованием и клиническим подтверждением и не имеют никакой системной связи между собой. Этот список защитных механизмов не стал чуть более систематическим, когда не так давно в него добавили защитные механизмы, связанные с серьезными расстройствами, характерными для состояний, которые нельзя назвать психозами, но вполне можно отнести к пограничным.

Я полагаю, что хорошо было бы не только составить список защитных механизмов, но и описать существующую современную концепцию Эго как бессистемной совокупности функций и процессов, добавив к защитным механизмам также различные адаптивные способности и мыслительные процессы, между которыми также отсутствует ясная связь, как и их связь с общей структурой. Короче говоря, на сегодняшний день Эго постижимо приблизительно на том же уровне, который имел в виду Эйнштейн, говоря о физике элементарных частиц: «Наши знания больше похожи на каталог, чем на систему». А следовательно, можно обсуждать конкретных людей и их психопатологию в психоаналитическом ключе, применяя в каждом конкретном случае свои конструкты: такая деятельность напоминает сборку кубика Рубика или «механизмов» Руби Голдберга[2] (Rube Goldberg).

Структура и динамика сознания

Сознание — это не только связующая структура, но и организующее начало этой структуры. Наша жизнь структурируется под воздействием установок и образа мышления, характерных для каждого из нас. Вместе с тем эти характерные установки действуют как система регуляции. Они автоматически, рефлекторно ограничивают или корректируют предрасположенность реакций, скажем, на конкретные обстоятельства, которые могли бы угрожать, например, психической стабильности или существующей адаптации, даже при условии, что эта стабильность или эта адаптация является патологическими. Например, предусмотрительный человек, который в определенных условиях пытается ослабить свою настороженность, наверное, спустя какое-то время заметит что-то подозрительное, чтобы прекратить свои попытки. Именно настороженная установка превращает чувство этой возникающей расслабленности в ощущение уязвимости и тем самым включает коррекцию возобновляющейся тревоги.

Концепция структуры сознания или человеческой личности как саморегулирующейся системы включает в себя новое представление о психологической динамике. Данное представление в особенности открывает нам новый взгляд на роль сознания в динамике психопатологии. В традиционной психоаналитической концепции сознание в основном не имеет отношения к динамике психопатологии, оно как бы играет роль эпифеномена, фиксирующего воздействие бессознательных процессов. Эта точка зрения совпадает с концепцией пассивно-ассоциативного сознания XIX века.

Согласно этому взгляду характерной сознательной установке принадлежит основная роль в психодинамических процессах, включая и установки, которые могут преимущественно или полностью оставаться неосознанными. Особенно заметно ограничивающее воздействие таких установок, сужающих и искажающих самоосознание, вызывая предвосхищающую тревогу и тем самым эффективно формирующих процесс защиты. Таким образом, с этой точки зрения психоаналитические механизмы защиты могут считаться особыми, подтвержденными клиническим опытом, примерами функционирования этой регуляционной системы. Данные механизмы можно было считать не психическими структурами, которые «использует» человек, а примерами деятельности человеческого сознания.