Книга Дерзкое предложение дебютантки - Энни Берроуз

— Тебе отлично известно, что мне нужно попросить тебя кое о чем чрезвычайно важном, — парировала она и выпрямилась, с трудом сохраняя спокойный тон. — В противном случае не отправила бы тебе записку.

— Собираешься ли ты поведать мне о своем деле в обозримом будущем? — Он вынул часы из жилетного кармана и посмотрел, который час. — Меня ждет масса важных дел.

Джорджиана резко втянула носом воздух.

— Прошу прощения, милорд, — произнесла она, приседая перед ним в реверансе, настолько безукоризненно исполненном, насколько позволял путающийся под ногами пес и все еще перекинутый через руку шлейф амазонки. — Благодарю за то, что уделил мне несколько минут своего драгоценного времени, — процедила она сквозь зубы.

— Не стоит благодарности. — Он сделал грациозный, плавный жест рукой, говорящий: положение обязывает. — Однако буду признателен, если ты изложишь свое дело быстро.

Быстро? Быстро! Джорджиана четыре дня прождала его появления, четыре дня по его милости сгорала в огне неизвестности, а теперь, когда Эдмунд наконец здесь, он говорит, что желает как можно скорее завершить их встречу и вернуться в свой привычный мир. В свой ханжеский дом, к ханжеским слугам и ханжескому стилю жизни!

Ей снова захотелось вывести его из отталкивающего, высокомерного, самодовольного состояния, с каким он взирает на всех вокруг. Заставить его ощутить подлинные человеческие эмоции. Все равно какие.

— Очень хорошо. — Она скажет то, ради чего явилась сюда, без всяких предисловий. Доставив себе удовольствие шокировать его. — Видишь ли, я хочу, чтобы ты на мне женился.

Глава 2

Граф Эшенден вынул из кармана шелковый носовой платок, снял очки и принялся протирать линзы.

Он всегда так делал, когда старался выиграть время, чтобы взвесить свой ответ. Джорджиане удалось поразить его настолько, что он лишился дара речи. Он, Эдмунд Фонтеней. Человек, у которого всегда наготове умное замечание.

— Я, конечно, польщен твоим предложением, — проговорил он наконец, водружая очки обрат но на нос, — но, должен заметить, все же чуточку удивлен. Не соизволишь ли объяснить, с чего это тебе внезапно захотелось стать… — он выдержал паузу, и его обращенный на нее взгляд сделался холоднее обычного, — графиней Эшенден?

Джорджиана резко вскинула руку.

— Мне вовсе не хочется становиться графиней Эшенден. Все совсем не так!

— Разве нет? — Он вздернул бровь, точно сомневаясь в сказанном ею, но все же любезно предоставил ей шанс высказаться.

— Конечно нет. Я отлично понимаю, что меньше кого бы то ни было гожусь на эту роль.

По крайней мере, именно так сказала бы его мать. И ее собственная мачеха постоянно твердит то же самое. Что бесполезно пытаться поймать его в свои сети — даже будь она из тех девушек, кто может позволить себе подобное поведение, — поскольку следующая графиня Эшенден будет иметь вес не только в графстве, но и во всей стране, а Джорджиана ничему подобному не обучена. Не говоря уже о неподходящем характере.

— Вообще-то, было бы куда лучше, будь ты не графом, а просто… моим соседом. — К несчастью, он именно граф. А вот соседом уже несколько лет как не был, поскольку приезжал в Бартлшэм очень и очень редко, проводя время в Лондоне со своими новыми образованными друзьями. Настоящие соседи Джорджианы гадали, не будет ли новый граф, подобно его отцу, появляться в своем родовом гнезде для того лишь, чтобы воротить от него нос. — Эх, что толку сожалеть? Мне следовало бы догадаться, что я попусту потрачу время.

— Следовало бы, — согласился Эдмунд.

— Ну, не все же такие умные, как ты, — парировала она. — Некоторые по-прежнему совершают глупости, надеясь, что их не оставят в беде. Можешь также добавить, что некоторых жизнь ничему не учит.

— Некоторые, — проговорил он, медленно приближаясь к Джорджиане, — с куда большей охотой помогли бы… попавшему в затруднительное положение соседу, если бы тот соблаговолил четко объяснить ситуацию, не разбрасываясь эмоциональными обвинениями направо и налево. Если, например, ты не заинтересована сделаться графиней, почему попросила меня жениться на тебе?

Так близко он не стоял к ней с тех пор, как они были детьми, и Джорджиана отчетливо различала синие крапинки на его радужках, отчего глаза уже не казались выточенными из кусочков льда. Она могла поклясться, что видит в них скрытый интерес, а не холодное равнодушие, даже ощущает исходящее от его тела тепло.

У нее возникло совершенно неуместное желание протянуть руку и, хлопнув его по плечу, как при игре в салки, броситься бежать под укрытие деревьев. Вот только, разумеется, он не станет ее догонять, а лишь озадаченно нахмурится или наморщит свой аристократический нос в ответ на такую нелепую выходку и укоризненно покачает головой. Так обычно отец поступал всякий раз, как Джорджиана совершала неподобающий леди поступок — по мнению мачехи.

Тут Лев зевнул, заставив ее обратить на себя внимание. Она опустила глаза, отгоняя навязчивое желание вернуться в те беззаботные деньки, когда они с Эдмундом были товарищами по играм. На мгновение ей даже показалось, что он посмотрел на нее так, как раньше, когда она была ему небезразлична.

Но болезненная правда заключалась в том, что ему никогда не было до нее дела. Никому никогда не было до нее дела.

Похоже, однако, что ей все же удалось разжечь его любопытство.

Она украдкой бросила на него взгляд из-под полуопущенных ресниц. Он внимательно рассматривал ее, склонив голову набок, как обычно поступал, столкнувшись с некой трудностью. Сердце ее забилось быстрее. Она задумалась, стоит ли подробно объяснить Эдмунду, зачем сделала свое вопиющее предложение.

— Послушай, тебе, конечно, известно, что мой отец умер прошлым летом… — начала она.

Он поморщился.

— Да. Я собирался принести соболезнования, но… Джорджиана качнула головой, прерывая его. С соболезнованиями он сильно припозднился, да и ей невыносимо говорить об этом печальном событии. Плохо уже то, что она стала сплошным разочарованием для грубовато-добродушного человека, которого обожала. Что его последними обращенными к ней словами была настоятельная просьба уподобиться Сьюки, ее сводной сестре.

— Незачем ворошить прошлое, — сказала она, гордая тем, что лишь едва заметная заминка в голосе выдала, как многократно усилило ее горе отсутствие Эдмунда и его молчание. Глупо с ее стороны, учитывая, что они уже несколько лет не разговаривают.

— Дело в том, — продолжила она, — что теперь, когда наш траур закончился, мачеха объявила о своем решении везти нас со Сьюки в Лондон искать мужей.

— И?

Нетерпение, граничащее с раздражением, которое ему удалось вложить в столь короткое слово, ранило Джорджиану куда больнее укола рапирой.

— Я не хочу ехать! Не желаю фланировать перед толпой мужчин, которые будут окидывать меня оценивающими взглядами, точно призовую телку на рынке.