Книга Надежда узника - Дэвид Файнток

– А что с Ваксом?

– Он здесь, сэр. Вакс часто мотается между станцией и Адмиралтейством.

– Вот бы с ним поговорить! – обрадовался я. Значит, у лейтенанта Вакса Хольцера тоже все хорошо! Когда-то Вакс был моим соперником, потом врагом, но в конце концов стал другом. Он дважды спасал мне жизнь.

Алекс снова начал болтать о пустяках. Я предложил ему вместе прошвырнуться по Сентралтауну. Он охотно согласился и с гордостью подвел меня к своему собственному электромобилю. Из-за быстрого роста населения личный транспорт здесь стал дефицитом, поэтому приобрести такую шикарную штуковину было не так-то легко. Алекс повел легковушку по Космическому шоссе, а я с любопытством глазел в окно.

Давненько я не был на этой планете. Сентралтаун с тех пор сильно разросся. Я не узнавал города, в котором когда-то был так счастлив с Амандой. Показав мне новостройки, Алекс остановился у ресторана. Мы зашли внутрь. За столом я иногда впадал в задумчивость, мрачно молчал, но Алекс относился к этому с большим так-том и пониманием. Вечер прошел превосходно. Такой дружеской атмосферой я не наслаждался несколько месяцев. Мы засиделись допоздна, а когда наконец вышли из ресторана, Минор (естественный спутник этой планеты) висел прямо над головой, а Мажор (вторая луна Надежды) скрывался за горизонтом. Я внимательно вглядывался в темное небо, пытаясь увидеть орбитальную станцию, к которой была причалена и моя «Гиберния».

– Вам есть где переночевать, сэр? – спросил Алекс.

– Нет. Только на корабле.

– Но уже поздно… – Алекс поколебался, наконец робко предложил:

– Может быть, переночуете у меня?

Его смущение было понятно. Над Алексом довлели традиции Военно-Космических Сил, которые устанавливают между капитаном и лейтенантом труднопреодолимую границу.

– На «Гибернии» меня ждет Анни, – неуверенно возразил я. С одной стороны, меня влекло к ней, а с другой – действительно было поздно и я не знал, полетит ли шаттл к орбитальной станции этой ночью. – Ладно, останусь у тебя, – согласился я.

Лицо Алекса озарилось улыбкой.

Его квартира находилась в одном из стандартных сборных домиков, расположенных вдоль Космического шоссе. Во время моего прошлого визита на эту планету их еще не было, а теперь появился сразу десяток. Квартирка напоминала мне сильно увеличенную гардемаринскую каюту «Гибернии».

– Ложитесь на кровать, а я займу кушетку, – гостеприимно предложил Алекс.

Как я сразу не сообразил, что у него всего лишь одна кровать?! А эта кушетка такая узкая! Нет, так не пойдет…

– На кушетке буду спать я.

– Нет, это невозможно! – попытался возражать Алекс. Но я был непреклонен.

– Нет, я ни за что не лягу на твою кровать, Алекс. – В таком деле о субординации надо забыть. Нехорошо доставлять человеку неудобства в его собственном доме.

– Пожалуйста, сэр, – умолял Алекс. – Не беспокойтесь обо мне, эта кушетка мягкая, очень удобная. В самом деле. – В доказательство своих слов он похлопал по ней, демонстрируя ее мягкость. Заметив, что я не собираюсь уступать, он поспешно затараторил, не давая мне вставить ни слова:

– Да я же всю ночь не усну, если загоню вас на кушетку! Здесь лягу я. Ради бога! Пожалуйста! Поскрипев зубами, я нехотя согласился, а потом долго размышлял, чем вызвано его теплое гостеприимство. Уважением к моему званию или ко мне самому? Какой же я болван! Конечно, уважением к званию! Все очень просто – я капитан, а он лейтенант. Разве можно уважать меня самого? Нельзя. Не за что.

Утром Алекс подбросил меня на электромобиле до космодрома. Я взял билет на ближайший шатл и через два часа был на «Гибернии». Первым делом надо было проверить капитанский мостик, но меня сразу стали одолевать сомнения – стоит ли?

По законам Военно-Космических Сил экипажу полагается месячный отпуск, если полет длится свыше десяти месяцев. Тем не менее во время стоянки круглосуточные дежурства в центре управления кораблем (на капитанском мостике, как мы его чаще называем) продолжаются, но это пустая формальность, причем ни одного члена экипажа я не имею права держать на корабле более четырех дней.

Пока я так размышлял, бредя по кольцевому коридору первого уровня «Гибернии», ноги сами привели меня к капитанскому мостику. Дверь почему-то была распахнута настежь, хотя по правилам она должна быть не просто закрыта, но и заперта. В кресле дежурного офицера сидела лейтенант Коннор, развалясь и положив ноги на стол. Я вошел и закрыл за собой дверь. Увидев меня, Коннор тут же вскочила. Глаза у нее округлились, и она вытянулась по стойке смирно.

– Вольно, мисс Коннор, – разрешил я. Случись такое разгильдяйство в полете, я, конечно, пришел бы в ярость, но сейчас ссориться из-за пустяков не хотелось.

Первым делом я взглянул на экраны, встроенные в дугообразную стену. Ни на одном из них изображения не было. В сверхсветовом полете они обычно показывают внутренности корабля от кормы до носа, а сейчас наш бортовой компьютер Дарла за ненадобностью их выключил. Изображения появились бы лишь в случае тревоги.

В центре стояло мое кресло, обитое черной кожей. Разумеется, оно пустовало. Лейтенант Коннор сидела на своем месте. Ни один из офицеров не осмелился бы сесть в капитанское кресло.

– Все в порядке, мисс Коннор? – спросил я.

– Да, сэр. Последние пассажиры улетели вчера вечерним шаттлом, за исключением мисс Уэллс.

Значит, делать мне тут абсолютно нечего. Я кивнул:

– Буду в своей каюте.

– Хорошо, сэр. Мисс Уэллс, кажется… э… очень скучает, сэр. – Коннор умолкла и отвела глаза в сторону. Она сообразила, что зашла слишком далеко, коснувшись моей личной жизни.

Однако я не стал ее укорять и покинул капитанский мостик. Стоянка есть стоянка, на ней можно немного и расслабиться.

Едва я открыл дверь своей каюты, как на меня кто-то бросился. Конечно, это была Анни. Я крепко обнял ее, и от неожиданности не сразу заметил, что она всхлипывает, уткнувшись в мое плечо.

– Что случилось, лапочка? – встревожился я.

– Все нас покинули, все-все беспризорники, одна я здесь осталась, – сквозь слезы залепетала Анни с испанским акцентом, жутко коверкая слова. Такое случалось с ней только в минуты душевного волнения. Мне так и не удалось до конца вытравить из нее глубоко въевшийся уличный жаргон.

Я обнял ее еще жарче.

– Я понимать… Я все понимаю, – запиналась она. Анни старательно выговаривала слова, чтобы не было акцента. – Адмирал уже сказал тебе, куда ты полетишь дальше?

– Нет еще. – Я снял китель, повесил его в шкаф. Теперь треть всех кораблей Военно-Космических Сил охраняли Надежду от космических рыб. Я почти разуверился в том, что из всей этой кучи выберут именно меня, чтобы доставить беспризорников на планету Окраина.

Нам с Анни предстояло расстаться. Мы оба знали об этом. Единственной возможностью избежать вечной разлуки была свадьба. Я не знал, согласится ли Анни. Мне было известно только одно – брак с ней погубит мою карьеру. Адмиралтейство было известно своей консервативностью. Моя молодость и строптивость уже восстановили против меня большую часть генералитета. Если же я вдобавок женюсь на беспризорнице – представительнице бесчисленных и презренных банд, которые терроризируют все крупные города Земли, – то навсегда попаду в черный список. Конечно, прямо мне об этом не скажут. Просто-напросто я буду отстранен от полетов без каких-либо объяснений.