Книга Абсолютная власть - Дэвид Бальдаччи

Сам дом был построен меньше пяти лет назад; Лютер проверил записи в архиве округа и даже смог получить доступ к копиям поэтажного плана, хранящимся у главного архитектора. Поскольку здание было очень большим, ему требовалось специальное благословение от местных властей, как будто те могли запретить богачам осуществлять свои прихоти.

Никаких неожиданностей поэтажный план не преподнес. Это был большой добротный дом, стоивший те несколько миллионов долларов наличными, которые выложил за него его владелец.

На самом деле Лютер уже один раз побывал здесь, при свете дня, когда повсюду были люди. Он заглянул в эту самую комнату – и увидел то, что ему нужно было увидеть. Вот почему сегодня он снова был здесь.

Лютер опустился на корточки перед гигантской кроватью под балдахином, на котором красовалась шестидюймовая корона. Рядом с кроватью стоял столик. На нем были маленькие серебряные часы, последний писк романтической моды, и антикварный нож для конвертов с толстой кожаной ручкой.

Здесь все было большим и дорогим. Три встроенных шкафа, каждый размером примерно с гостиную в доме Лютера. Два были заполнены женской одеждой и обувью, сумочками и прочим снаряжением, на которое можно рационально или иррационально потратить деньги. Взглянув на фотографии в рамках на ночном столике, Уитни криво усмехнулся, увидев на них «милую женушку» лет двадцати с чем-то рядом с семидесятилетним мужем.

В мире существует множество всевозможных видов лотереи, и далеко не все они проводятся государством.

На некоторых снимках хозяйка дома демонстрировала свои достоинства чуть ли не по максимуму, и Лютер, быстро изучив содержимое гардероба, обнаружил, что в одежде вкус у нее откровенно пошлый.

Он посмотрел на зеркало в рост, изучая затейливую резьбу на раме. Затем обследовал его края. Это была массивная, солидная штуковина, встроенная в стену – по крайней мере, так казалось со стороны, – однако Лютер знал, что в небольших углублениях, расположенных в шести дюймах от верха и низа, тщательно спрятаны петли.

Уитни снова посмотрел на себя в зеркало. У него было определенное преимущество: пару лет назад он уже видел в точности такую же цель, как эта модель в полный рост, хотя тогда и не собирался ее вскрывать. Однако не следует сбрасывать со счетов второе золотое яйцо лишь потому, что уже держишь в руке одно, а это второе золотое яйцо потянуло тысяч на пятьдесят. По прикидкам Лютера, награда, ждавшая его за этим зеркалом, должна была оказаться раз в десять больше.

Запорную систему, встроенную в резную раму зеркала, можно было бы взломать грубой силой, с помощью фомки, однако на это потребуется драгоценное время. К тому же в этом случае останутся очевидные свидетельства того, что в комнате побывал грабитель. И хотя дом должен пустовать еще несколько недель, мало ли что могло случиться. Лютер покинет «Амулет», не оставив никаких следов своего пребывания здесь. Даже по возвращении домой владельцы, возможно, еще какое-то время не станут проверять содержимое сейфа. В любом случае Уитни не было нужды идти трудным путем.

Он быстро подошел к большому телевизору у стены. Комната была обставлена как гостиная, с обитыми гобеленом креслами и большим кофейным столиком. Лютер посмотрел на три пульта дистанционного управления, лежащие на столике. Один от телевизора, второй от видеомагнитофона, а третий на девяносто процентов сократит ему сегодня работу. На всех трех имелись логотипы фирм, все внешне выглядели приблизительно одинаково, но быстрый эксперимент показал, что два пульта управляют своими соответствующими устройствами, а третий – нет.

Лютер пересек комнату, направил пульт на зеркало и нажал одинокую красную кнопку внизу. Обыкновенно это должна была бы быть команда видеомагнитофону начать запись. Но сегодня, в этой комнате, красная кнопка открыла хранилища банка единственному счастливому клиенту.

На глазах у Лютера дверь открылась, плавно и бесшумно, на не требующих обслуживания петлях. По давней привычке он положил пульт туда, где взял, достал из рюкзачка холщовый мешок и вошел в хранилище.

Проведя лучом фонарика в темноте, Лютер с удивлением обнаружил посреди помещения обитое тканью кресло, размерами чуть ли не шесть на шесть футов. На подлокотнике лежал еще один пульт дистанционного управления, в точности такой же, как и первый, – судя по всему, дополнительная мера предосторожности, предназначенная для того, чтобы случайно не запереться внутри. Только потом взгляд Лютера упал на полки вдоль стен.

Сначала в мешок отправились наличные, уложенные аккуратными пачками, затем содержимое изящных коробочек, явно не бижутерия. Лютер насчитал около двухсот тысяч долларов в облигациях на предъявителя и прочих ценных бумагах. В двух маленьких коробках лежали старинные монеты, а еще в одной – марки, в том числе одна с перевернутой вверх ногами пирамидой, увидев которую Уитни сглотнул подступивший к горлу комок. Он лишь мельком взглянул на незаполненные чеки и коробки с юридическими документами, для него совершенно бесполезными. И без того, по беглым прикидкам, у него получилось почти два миллиона, а возможно, и больше.

Лютер еще раз огляделся вокруг, следя за тем, чтобы ничего не пропустить. Стены были толстые – вероятно, огнеупорные, призванные защитить от пожара, насколько это только было в человеческих силах. Герметически помещение не закрывалось: воздух был свежим, не затхлым. Здесь можно провести несколько дней.

* * *

Лимузин быстро мчался по дороге, микроавтобус не отставал от него. Оба водителя прекрасно знали свое дело и без труда обходились без света фар.

В просторном заднем салоне лимузина сидели мужчина и две женщины, одна из которых была пьяна и старалась изо всех сил раздеть прямо здесь мужчину и раздеться самой, не обращая внимания на мягкие оборонительные действия жертвы.

Вторая женщина сидела напротив, поджав губы, упорно стараясь не обращать внимания на нелепый спектакль, включающий в себя пьяное хихиканье и обилие учащенного дыхания, однако в действительности она пристально наблюдала за всеми движениями парочки. Ее внимание было сосредоточено на большой книге, раскрытой у нее на коленях, в которой деловые записи и пометки соперничали между собой за место на страницах и признание сидящего напротив мужчины, а тот, воспользовавшись тем, что его подружка отвлеклась на время, стаскивая с себя туфли на шпильках, снова наполнил свой стакан. Его способность поглощать спиртное была просто поразительной. Он мог выпить вдвое больше того, что уже выпил за этот вечер, без каких-либо внешних признаков, без заплетающейся речи и нарушения двигательных функций, а для любого другого такая доза оказалась бы смертельной.

Помимо воли, женщина восхищалась им – его страстными увлечениями, его первобытной грубостью, глубоко запрятанной благодаря умению преподносить миру образ чистоты и силы, обыденности и в то же время величия. В него были влюблены все американские женщины, влюблены в его классически красивую внешность, бесконечную уверенность в себе, а также в то, что он представлял для всех них. А он отвечал на это всеобщее восхищение страстью, пусть и неуместной, что поражало женщину.