Книга Дебажить Жизнь - Евгений Досычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пока мы только думаем…
А Женя, подумав, сказал:
– Да… наверное, пока рано о чём-то конкретном говорить. Но мир меняется. И появляются много возможностей.
Он прямо так и сказал! Я прекрасно это помню. У меня просто не было слов. Я не мог понять, что за чёрт вселился в этого ребёнка?
После чая Женя сел играть с Нелей в какую-то игру на компьютере, а Андрей повёл меня на крытый балкон, чтобы показать пару вещей, которые ему были не нужны.
– Когда я на перевозках работаю, многие оставляют мне ненужные вещи, – объяснил он. – Если что-то нужно, бери. А то уже ставить некуда.
На балконе стояли несколько стульев один на другом, огромная лампа, табуретка, старый письменный стол и ещё какие-то полочки и вешалки. На столе лежали целая пачка газет и очень много вырезок разного формата. Потом мой взгляд привлекла картонка, видимо, крышка от коробки конфет, на которой жирным чёрным фломастером было написано «МЕНЯ УБИЛИ ВОЗЛЕ ЗЕЛЕНОЙ ДВЕРИ» и был нарисован крест. Что это значит? Зачем нужна эта картонка? Зачем нужна была эта картонка? У меня пробежали мурашки по спине: я вспомнил, что в деревенском доме моей бабушки была зеленая дверь.
Я выбрал табуретку. Хорошую такую, настоящую, деревянную.
– Возьми стол, – предложил Андрей, – я тебе его даже привезу.
– Пока не надо, – ответил я. – Вот куплю квартиру – тогда может понадобиться.
– Думаешь покупать?
– Да.
– Любопытно, – сказал Андрей.
Он присел на «мою» табуретку, задумчиво оглядывая балкон, а потом добавил:
– У меня есть к тебе вопрос… нескромный, интимного характера. Я, наверное, тебе завтра позвоню по этому поводу. Есть одна интересная идея.
Я сказал, что без проблем. Мы вернулись в комнату. Женя играл на компьютере, а мы сели на диван и ещё около получаса разговаривали про Ельцина, реформы Гайдара и другие новости. Когда Нелли и я уже собрались уходить, снизу раздался приглушённый крик и топот. Все замерли.
– У нас тут на третьем этаже сумасшедшая живёт. По вечерам шумит, – объяснил Женя.
Мы прислушались. Этажом ниже всё ещё бегали и кричали.
– Я тут одну штуку придумал, – усмехнулся Андрей, открыв ящик с инструментами.
Он достал топор и привязал к нему верёвку.
– Пойдёмте все на кухню, – позвал он.
Андрей подошёл к кухонному окну и стал медленно спускать топор вниз. Когда топор опустился на уровень третьего этажа, мы услышали что-то типа «Ох!» и быстрый бег вглубь квартиры. Мы все от смеха просто еле стояли, хотя шутка было довольно злая: представьте, каково и так психически нездоровому человеку увидеть ночью в окне качающийся топор.
Домой я ушёл с подаренной табуреткой в руках. Нести её было ужасно неудобно, но позже табуретка оказалась очень даже кстати, потому что в маршрутке не было свободных мест, и я сидел на ней всю дорогу.
Утром Андрей позвонил мне прямо в офис. Видимо, жена дала ему номер.
– Прости великодушно, что отвлекаю от работы… Хотел поговорить с тобой о квартирных, так сказать, делах. Как я понял, ты подумываешь о покупке. Хочу с тобой поделиться одним интереснейшим предложением. Есть пара минут?
Я ответил, что есть.
– Продается трехкомнатная квартира на углу Амегиним и Бен-Гуриона. Представляешь примерно? Самый угловой дом. Добротный. Еще немецкой постройки. Владелец просит за нее 50 тысяч долларов. Я думаю, что цена честная. Но! Дело даже не в квартире. Нам удалось узнать, что весь дом скоро будут реставрировать, или полностью перестраивать. Он будет частью большого проекта по реконструкции бульвара Бен-Гуриона. Хотят превратить бульвар в туристическую и развлекательную зону. Там будут магазины, рестораны, и так далее.
– И дадут компенсацию? – перебил я.
– Не могу сказать по поводу компенсации, но так или иначе, цены бешено подскочат.
– А откуда ты знаешь про то, что там планируется?
– В этом вся соль! Эту информацию тяжело достать. Пока почти никто не знает, и поэтому надо срочно покупать. «Промедление смерти подобно». Я не могу взять ссуду, потому что официально не работаю. Хотел тебе предложить.
Мне было кое-что непонятно. Я спросил:
– Ну, предположим, я её куплю. А что дальше?
– Продадим её после того, как цена взлетит. Поделим прибыль пополам.
– То есть 50 процентов тебе? – мне показалось, что это нереально много.
– Ну да… Не 50 процентов от цены, а от чистой прибыли.
– Да, но риск получается на мне…
– Думаю, что мы не особо рискуем. Как говорили у нас на корабле, «не так страшен черт, как его малютки». Квартира будет сдаваться и тем самым окупать ссуду. Мы оба будем ремонтировать, искать жильцов и всё прочее.
Я подумал, что Андрей недостаточно хорошо знает людей. Среди «наших» эмигрантов никто не согласился бы вот так просто купить квартиру. Наверное, тут стоит пояснить, что в то время, а может и сейчас, покупка жилья была проектом чуть ли не всей жизни. «Продажа в рабство», как некоторые говорили.
– Тут риска буквально самая малость, – добавил Андрей, видимо, заметив, что я настроен скептически. – Даже если бульвар не будут реконструировать, в любом случае у тебя будет неплохая квартира. В таком деле проиграть невозможно. А если всё пойдёт по плану, то можно получить чистыми, не много не мало, пару десятков тысяч долларов. Где ещё такое встретишь?
Я твёрдо знал, что ни в какую авантюру, связанную с покупкой квартиры, лезть не хочу. В незнакомой стране я панически боялся что-либо подписывать, брать какие-либо обязательства и вообще пытался избежать приключений. Но, тем не менее, возможно из вежливости, я зачем-то пообещал Андрею сходить посмотреть эту квартиру в пятницу утром. В конце нашей беседы Андрей спросил, есть ли у меня какая-нибудь сумма для задатка или первого взноса. Я на всякий случай сказал, что на нуле, и денег вообще нет. Смешно, что буквально в тот же вечер я купил для Тани, моей теперь уже бывшей жены, дорогущий микрофон и неплохой японский диктофон. Она преподавала английский и хотела записывать свои собственные аудиоуроки. Я упомянул покупку диктофона ещё по одной причине: именно на нём записаны некоторые интервью из тех, которые я привожу далее в этом повествовании.
Октябрь 1992 года
Просмотр квартиры на Бен-Гуриона пару раз откладывался по разным причинам, но наконец в начале октября мы выбрались её посмотреть. Это был ужасно жаркий и душный день. В воздухе висела пыль, поднятая горячим сухим ветром – хамсином. Я приехал на место на любимом 44-м автобусе. Нас было четверо: я, Андрей, Женя и мужик по имени Коби. Сначала я думал, что Коби – хозяин квартиры, но оказалось, что он был просто соседом Андрея. Он был «сабром» – коренным израильтянином, и, естественно, русского не знал. Андрей сказал, что пригласил его потому, что хотел знать мнение кого-то местного. Я сразу заметил, что Женя говорил с Коби по-английски.
