Книга Повседневная жизнь алхимиков в Средние века - Серж Ютен

Адепты, сочиняя свои герметические трактаты, предпочитали выражаться нарочито темно, дабы сбить с толку непосвященных. Допустим, попал в руки некоего неофита, одолеваемого жаждой золота, труд Раймонда Луллия с рецептом получения философского камня, и новоявленный суфлер, едва сдерживая волнение, открывает манускрипт и читает: «Чтобы приготовить эликсир мудрецов, или философский камень, возьми, сын мой, философской ртути и накаливай, пока она не превратится в красного льва. Дигерируй этого красного льва на песчаной бане с кислым виноградным спиртом, выпари жидкость, и ртуть превратится в камедеобразное вещество, которое можно резать ножом. Положи его в обмазанную глиной реторту и не спеша дистиллируй. Собери отдельно жидкости различной природы, которые появятся при этом. Ты получишь безвкусную флегму, спирт и красные капли. Киммерийские тени покроют реторту своим тусклым покрывалом, и ты найдешь внутри нее истинного дракона, потому что он пожирает свой хвост. Возьми этого черного дракона, разотри на камне и прикоснись к нему раскаленным углем. Он загорится и, приняв вскоре великолепный лимонный цвет, вновь воспроизведет зеленого льва. Сделай так, чтобы он пожрал свой хвост, и снова дистиллируй продукт. Наконец, сын мой, тщательно ректифицируй, и ты увидишь появление горючей воды и человеческой крови».

Что мог понять из этого зашифрованного текста неофит? Здесь ни одна вещь не названа собственным именем. Что такое «философская ртуть»? Под этим названием могло скрываться все что угодно, начиная с собственно ртути и кончая различными веществами растительного и животного происхождения. Настораживает упоминание человеческой крови, которая должна появиться в результате выполнения всех перечисленных операций. Людская молва гласила, что были такие нетерпеливые добытчики философского камня, которые, дабы облегчить себе задачу и ускорить процесс, прямо брали человеческую кровь, к тому же кровь убиенных младенцев… В таком представлении алхимия сливалась с магией самого мрачного пошиба. Обвинений в магии и безбожии не избежали даже самые видные представители герметического искусства — Роджер Бэкон, Альберт Великий, Арнольд из Виллановы.

А между тем алхимики были весьма набожны. Они делили свое время между изучением ученых трактатов, работой в лаборатории и молитвой. Некоторые из них даже полагали, что тайну изготовления философского камня люди получили от самого Бога. Правда, это была набожность особого рода, вызывавшая, как и все непонятное, подозрение со стороны окружающих. Если разносился слух, что некий обитатель городского квартала много часов подряд предается молитвам в своей домашней молельне, вместо того чтобы, как и все добропорядочные миряне, идти к заутрене и на воскресную мессу в приходской храм, на него начинали смотреть косо. Дело же заключалось в том, что для истинного алхимика-адепта многочасовые бдения в лаборатории были неотделимы от молитвенных трудов и духовных упражнений в молельне — от этого зависел успех Великого Делания.

Герметические трактаты были темны и непонятны для непосвященных, поскольку «философы» преднамеренно их затемняли. Они смотрели на алхимию как на самую высокую из наук, полагая, что алхимия есть искусство из искусств, истинная наука. Подобная наука должна быть известна, по их мнению, только небольшому числу адептов. В Средние века даже корпорации ремесленников имели практические секреты, которые ни один из членов корпорации не отважился бы разгласить, так что уж говорить об алхимии. Алхимики-адепты скрывали свою науку от празднолюбопытствующих. Когда попадался неофит, достойный, по их мнению, посвящения, они указывали ему дорогу, не открывая, однако, всего сразу. Они требовали, чтобы он самостоятельно продвигался к цели, и только наводили его на верный путь и поправляли. Не было ни одного полного описания всех операций Великого Делания, поскольку адепты верили, что могут за это навлечь на себя небесную кару — моментальную смерть.

Сколь бы полным и исчерпывающим на первый взгляд ни был алхимический трактат, в нем обязательно отсутствовала некая деталь, служившая ключом к пониманию целого, и сообщить эту деталь мог только учитель, на поиски которого уходили порой годы, а то и вся жизнь. Николя Фламель, двадцать лет потратив на расшифровку «Книги Авраама Еврея», но так ничего и не добившись (во всем Париже не нашлось знатока алхимических тайн), отправился, уже будучи немолодым человеком, в многотрудное паломничество в Сантьяго-де-Компостела, дабы заручиться поддержкой святого Иакова, слывшего покровителем алхимиков. Там, в Испании, он и встретил долгожданного наставника.

Чтобы скрыть от профанов священную науку философского камня, адепты использовали специальные знаки, которые появились вместе с алхимией. Первыми ввели эти знаки греки, заимствовавшие герметическую науку от египтян, иероглифическое письмо которых подсказало идею: древнеегипетские иероглифы в слегка измененном виде и стали служить тайными знаками. Зашифрованные таким способом послания алхимиков стали называться иероглифическими фигурами. Древнеегипетский иероглиф («священная резьба») — олицетворение тайного знания. Широкое применение в алхимической тайнописи получили также символы. Так, Феникс был символом истинного философского камня, способного обращать металлы в золото и серебро.

Таким образом, в приготовлении эликсира, или философского камня, имеющего способность превращать простые, неблагородные металлы в золото или серебро, и состоит главная проблема алхимии. Различали два эликсира: один — белый, превращавший простые металлы в серебро; другой — красный, превращавший их в золото. Вначале за философским камнем признавалось только свойство превращения (трансмутации) металлов, но позднее герметические философы признали у него массу других свойств, как то: производить бриллианты и другие драгоценные камни, исцелять все болезни, продлевать человеческую жизнь и даже даровать бессмертие. Обретение реального, телесного бессмертия — высшая цель адепта, что породило множество легенд и преданий об алхимиках, будто бы избежавших этого проклятия всего живого на Земле — смерти. Якобы такова участь и любимого персонажа С. Ютена, многократно и по разным поводам возникающего на страницах его книги — Николя Фламеля, а заодно и его супруги, госпожи Пернеллы.

Если алхимики-суфлеры не шли дальше попыток изготовления рукотворного золота, то адепты ставили перед собой более масштабные задачи. Полем их деятельности было все мироздание, все три «царства природы» — минеральное, растительное и животное. Не только человечество страдает от последствий первородного греха, но и все мироздание претерпело первобытное грехопадение, и задача «герметических философов» состоит в том, чтобы избавить мир от негативных его последствий — вылечить с помощью медикамента, в роли которого и выступает философский камень. В результате мир должен возвратиться в блаженное состояние совершенства, якобы существовавшее до всеобщего грехопадения. По сравнению с этой целью мечта о герметическом золоте выглядит приземленной и бескрылой — если забыть на мгновение, что-то и другое являлось лишь гранями одной алхимической утопии.

Алхимик словно бы тяготился ограничениями, налагаемыми на него законами реального мира, и неотступно стремился выйти за его пределы. Философский камень (представлявшийся не только в виде собственно камня, например рубина, но и в виде жидкости — эликсира, а также в порошкообразном состоянии, в качестве так называемого порошка проекции темно-красного цвета и довольно тяжелого) не был единственным олицетворением этой тяги к невероятному. Алхимики искали также универсальный растворитель — алкагест, не смущаясь тем обстоятельством, что если бы алкагест действительно все растворял, то уничтожил бы и содержащий его сосуд. Но сколь бы ошибочна ни была гипотеза, порой она помогает открытию истины. Так и алхимики: занимаясь поисками алкагеста, они открыли много более прозаических, но весьма полезных веществ. Алхимики пробовали также извлекать Мировой Дух (Spiritus Mundi). Эта субстанция, якобы разлитая в воздухе, насыщенная планетным влиянием, по их мнению, обладает массой удивительных свойств, в частности может растворять золото, чтобы приготовить питьевое золото — чудодейственное лекарственное средство, против которого не устоит ни один недуг.