Книга Немецкий орден - Эрих Машке

Семь лет спустя смерть, которая столь часто бывала противником немецких королевских фамилий, снова с неожиданной жадностью запустила свою жадную руку в историю империи: лишь 32 лет от роду почил император Генрих VI. Весть о его кончине была достаточно весомой, чтобы заставить войско немецких крестоносцев, вновь собравшееся в Акконе, вернуться на родину. Однако прежде чем немецкие князья снарядили корабли в Германию, они преобразовали госпиталь, основанный в 1190 г. бременскими и любекскими горожанами, в духовный рыцарский орден. Таким образом, 1198 год и является годом основания Немецкого ордена, в названии которого сохранилось также напоминание о его первоначальном назначении — госпитальном уходе за больными. Этой задаче он остался верным и взяв на себя более важные — военную и политическую.

Маленьким и скромным выглядел Немецкий орден на фоне двух своих старших и больших собратьев — орденов иоаннитов, правила которого должны были стать образцом для госпитальной службы нового ордена, и тамплиеров — его правила определили порядок рыцарской службы. Создавались оба более ранних ордена не по национальному признаку, хотя романская окраска и преобладала, и, на первый взгляд, они имели явное преимущество перед Немецким орденом. Истории еще предстояло доказать, что именно благодаря ограниченности национальными рамками, столь очевидно выраженной в названии, Немецкому ордену одному оказались по плечу задачи, связанные с народом и империей, чего другим орденам было не дано.

Статуты Немецкого ордена, регулирующие его внутреннюю жизнь и опирающиеся прежде всего на правила тамплиеров, были утверждены как раз в то время, когда орден уже повел борьбу за Пруссию. Однако они вряд ли отражают что-либо, свидетельствующее о вступлении ордена на собственный исторический путь. Имея в известной мере местный оттенок, окраска его была привнесена с востока, из мира крестовых походов, к которому принадлежало место его рождения и начало деятельности. Но статуты были основным законом жизни ордена, став тем самым реальными предпосылками успеха его государственного развития.

Разделенные на три части — правила, законы и обычаи — статуты орденских братьев составляют духовные и религиозные основания их жизни и дают практические наставления. Орден был духовно-рыцарским, и его члены были поэтому связаны тремя монашескими обетами: целомудрия, послушания и бедности. Именно они определяли историческое влияние ордена и в то же время ограничивали его. В разлуке с домом и родными, без привязанности к женам и детям, братья могли удовлетвориться обетом послушания, в отличие от светских рыцарей, воинов или государственных чиновников. Их дни и ночи, согласно предписаниям, принадлежали ордену. В нем заключалась вся жизнь, и вне его не было ни надежд, ни радостей. Так достигалась концентрация воли, в которой заключались поистине безграничные возможности. Но реализовать эти возможности Немецкому ордену удалось не потому, что его законные основания и сконцентрированная в нем воля, подобно другим монашеским орденам, были обращены им вовнутрь, в конечном счете на себя самого. Скорее он ставил перед собой цель рыцарского служения и сверх того — в качестве решающего шага, остающегося на уровне исторических достижений, — задачу основать и сохранить государство. Так орден стал политической общиной немецких мужей, которая силой меча добыла новые земли для Германской империи и дала немецкому народу новую родину. Завоевывая под знаком насильственной христианизации Пруссию, братья осознали, наконец, свою итоговую цель — построение государства, немецкого и по крови, и по виду.

Политические силы, которые закон ордена высвободил в братьях, вполне узнаются из статутов. Они заключаются, в общем, в обязанности безоговорочного послушания и «отказа от собственной воли», что еще более укрепляло волю общины. Их присутствие ощущается и в строгой общинной жизни братьев, которой они подчинялись в большом и малом, включая общую трапезу, одеяния, спальни. Братское доверие по отношению друг к другу — члены общины даже не запирали свои шкафы — определяло и возвышало их жизнь, делая ее не чем иным, как залогом великой политической силы. Совет «наимудрейших братьев» отнюдь не снимал ответственности с великого магистра, но благополучно уравновешивал возможный произвол одного сформированной волей общины. Понятие служения наполняло всю внутреннюю жизнь ордена, став одновременно главным условием государственного порядка в Пруссии. Должностным лицам надлежало быть более слугами, нежели господами своих подчиненных. Лишь такие чиновники способны были создать государство, воплощавшее в себе на тот момент уникальный для немецких земель внутренний строй.

С другой стороны, орденские статуты выявляют границы исторической действительности ордена. Именно монашеский обет целомудрия не позволял им жить общей жизнью с немецким населением Пруссии, хотя появилось оно именно благодаря ордену; на братьев не распространялись законы мирской жизни, они были лишены тех многочисленных кровных уз, которые соединяли между собой жителей новых немецких земель. В результате неумолимо нарастала напряженность между немецким населением Пруссии и орденом-сюзереном; в конце концов, немецкие поселенцы и их потомки стали воспринимать братьев, происходивших из старых верхне- и нижненемецких земель, лишь как пришлых господ. К тому же Немецкий орден, как и любой другой церковный орден, не способен был долго придерживаться своих первоначальных идеалов, и именно утверждение великих государственных задач создало действительность, которая пришла с идеалом в неизбежное, но и нерасторжимое противоречие. В конце концов полякам оказалось нетрудно оспорить право ордена на существование в качестве суверена. Эта коренящаяся внутри сомнительность его существования в поздний период, а не какой-либо недостаток в личной готовности к борьбе, и должна была привести его к окончательному падению.

Поначалу глубокая набожность и внешняя сплоченность позволили ордену достигнуть крупных политических успехов. Направил братьев на этот путь четвертый по счету великий магистр Герман фон Зальца, возглавлявший орден с 1209 года до самой смерти 20 марта 1239 года. Уроженец Тюрингии, он принадлежал к многочисленным выходцам из Средней Германии, которые именно в начале существования ордена отдали ему свои политические и военные таланты. Лично и как член ордена, жизнь которого была заключена между полюсами монашеского смирения и рыцарских сражений, он оказался вовлечен в мировую борьбу императора и папы. Великий магистр пытался примирить их, чтобы сохранить единство мира, который именно тогда решительно трещал по швам. Посредник между папой и императором, самый верный друг Штауфена Фридриха II, Герман фон Зальца сумел углубить связь ордена с императорской властью, установившуюся в момент его рождения, и использовать эту связь для продления жизни ордена.

Позиция между папой и императором позволила Герману фон Зальца возвеличить орден за счет обоих. Но политический порядок, в который он ввел свой орден, был порядком империи. Это обнаружилось, когда польский князь Конрад Мазовецкий на рубеже 1225 и 1226 годов предложил ордену отвоевать некогда принадлежавшую Польше Кульмскую землю, отнятую у нее соседним прибалтийским народом — пруссами, и, если удастся их покорить, то завладеть всей их территорией.

Орден только что пережил тяжелое разочарование. С 1211 года он пытался обособить, насколько это было возможно, свое владение в Бурценланде, в Семиградье, полученное от венгерского короля. Попытка оказалась неудачной, поскольку король Венгрии вновь изгнал братьев. Но воля к собственной государственной власти уже пробудилась, и когда мазовецкий князь предложил ордену завоевать земли на дальнем северо-востоке, Герман усмотрел в этом хорошую возможность основать собственное государство. Предложение князя он принял не сразу, но четыре года вел переговоры, прежде чем на Висле появились первые братья с целью борьбы против пруссов. Судя по всему, Герман разъяснил государственно-правовые основы для будущих орденских земель, и императору оставалось их лишь одобрить.