Книга Повседневная жизнь Берлина при Гитлере - Жан Марабини

Сегодня воскресенье, в столовой накрыт стол к обильному утреннему завтраку. Обитатели пансиона спорят о нацистских и других политических лидерах. Фрау Шульц нападает на Лоретта, корреспондента «Пари-суар», который только что констатировал наличие в Германии «режима террора». Сама же хозяйка пансиона вполне удовлетворена тем, что «коммунисты наконец встали на прогрессивный путь и уже несколько дней всё спокойно». Выступая в Груневальде перед стотысячной толпой, Адольф Гитлер говорил о необходимости установить подлинный социальный мир. Берлинцы знают, что полицейские отряды патрулируют город и что армейские подразделения сконцентрировались у Бранденбургских ворот. «Фюрер, — объясняет фрау Шульц, — хочет легальной власти. Он выиграл выборы вопреки прогнозам Эрнста Рема и его штурмовиков. С демократией можно бороться ее собственным оружием». Французский журналист скептически рассматривает портрет фельдмаршала Гинденбурга, ставшего в 1925 году президентом Германии. Фельдмаршал как-то сказал, что «Гитлер имеет такие манеры, которые должны быть у министра почт». Из мелочных побуждений он, фельдмаршал, отдалил от себя генерала фон Шлейхера.[6] Однако значит ли это, что следует ждать «неизбежного прихода эры варварства»? Французский журналист думает о своей статье для «Пари-суар» от 31 января. В ней он «прославит» — разумеется, с иронией — праздник «мартовского» пива, который начнется сегодня после полудня.

Поднявшись к себе в комнату (постель уже аккуратнейшим образом застелена усердной горничной), он обводит взглядом свою пишущую машинку, высокий потолок с лепниной, окна с двойными рамами, картины, написанные маслом, и акварели на стенах, персидский ковер на хорошо навощенном паркетном полу, широкую металлическую кровать, большую печь, украшенную белыми фарфоровыми блюдами эпохи императоров Вильгельма I и Вильгельма II. Он идет по просторному коридору, в конце которого располагается место, wo der Kaiser zu Fuss hingeht, «куда сам император пешком ходит», как шутит его хозяйка. В роскошной туалетной комнате, декорированной дрезденской кафельной плиткой с цветочными мотивами, он открывает краны над гигантской ванной, покоящейся на бронзовых львиных лапах. Сейчас, с сигаретой «Абдулла» в зубах, развалившись в огромном кресле из ивовых прутьев, обращенном к раковине и к этажерке, на которой фрау Шульц расставила флаконы с девятью разновидностями солей и одеколонов, журналист чувствует себя вполне довольным жизнью. В атмосфере города он улавливает некую ажитацию, дух близких перемен. Его хозяйка, впрочем, остается верной старым временам. Она хорошо организовала свое дело, поставила на широкую ногу частный пансион, доставшийся ей в наследство от отца. Нашему журналисту повезло с этой «монументальной» ванной комнатой — здесь идеально слышны, благодаря плохо заделанной дыре, все разговоры, которые ведутся на первом этаже. И главное, большинство постояльцев пансиона даже не подозревает о столь необычном акустическом феномене.

Шнденбург сейчас принял свое самое серьезное решение со времени битвы при Танненберге 1915 года, когда одержал победу над русскими: он принудил уйти в отставку блестящего и амбициозного генерала Курта фон Шлейхера, которого сам назначил главой правительства менее двух месяцев назад. Что будет делать теперь фон Шлейхер, который так унижен и тем не менее продолжает пользоваться поддержкой Военного управления? И что будет делать Гитлер? Не он ли через несколько часов станет новым рейхсканцлером? «Карты розданы, но игра еще только начинается», — со вздохом говорит себе корреспондент французской газеты.

Гитлер играет с Оскаром и Отто

Оскар фон Шнденбург, сын и военный адъютант главы государства, считает, что пора положить конец этой неопределенности. Он в курсе всех интриг политической элиты Германии. Он сам приложил руку к последовательному отстранению от власти «трех Куриациев»[7] — канцлеров Брюнинга,[8] фон Папена[9] и вот теперь фон Шлейхера. Человек с широкими скулами и грубыми чертами лица, такой же грузный, как и его отец, Оскар, в отличие от последнего, не кажется мраморной статуей. Но он тоже отличается продажностью и цинизмом, консервативными взглядами и непостоянством. Держась пока в тени отца, прославленного победителя русских, Шнденбург-младший считает, что именно он, сын, — будущий deus ex machina.[10] Правда, есть еще Отто Мейснер, багроволицый тучный секретарь[11] неизменно появляющийся на людях в слишком тесных костюмах, в очках с толстыми стеклами, за которыми плохо различим его взгляд. Этому прусскому Фуше всегда удается выйти сухим из воды. Он служил социалисту Эберту,[12] теперь служит прославленному Шнденбургу, а завтра будет служить Гитлеру. Оскар и Отто, два «серых кардинала», маневрируют за спиной старого фельдмаршала и одновременно интригуют против «клана сеньоров», «кружка союзников» и берлинского «Геррен-клуба» («Клуба господ»), где еще вчера встречались Брюнинг, фон Папен и фон Шлейхер — друзья, объединенные своим аристократическим происхождением и приверженностью военным традициям.

А между тем верхушка армии — рейхсвер — еще слаба, ее раздирают разногласия. Офицеры генерального штаба, монархисты по духу, готовы принять любой легальный режим, лишь бы он соответствовал их милитаристским устремлениям; им в общем все равно, будет ли новым рейхсканцлером кандидат от левых сил Носке или Гитлер. Ближайшая цель армейского руководства — держаться в тени и всеми силами избегать гражданской войны, которая может привести к революции. Военное управление (тайный генеральный штаб), собственно, и «изобрело» Гитлера, как еще раньше создало «Стальной шлем»;[13] оно возлагает надежды на Женевскую конференцию по разоружению, мечтая освободиться от «цепей» Версаля и восстановить былую мощь германской армии. В начале тридцатых годов оно еще симпатизирует Франции, этому «рыцарственному врагу», но уже требует упразднения «польского коридора». Однако руководство рейхсвера всегда отличалось осторожностью. Когда генерал Тренер расформирует первые штурмовые отряды, оно отречется от Гренера. Когда Рем, два года спустя, пожелает превратить свои вспомогательные подразделения в новую, революционную армию, оно подтолкнет Гитлера к «Ночи длинных ножей». С этого момента и вплоть до 1945 года вся история Германии будет, по сути, историей взаимоотношений Гитлера с военными. Пока Гитлер повиновался генеральному штабу (а повиновался он долго), генеральный штаб его поддерживал. Как только Гитлер восстал, начались заговоры. Рейхсвер, как подчеркивает в своей книге бывший французский посол в Германии Франсуа-Понсе, уже в тридцатые годы боялся слишком опасного конфликта с СССР. Генералы поддерживают тесные связи с «Клубом баронов», объединяющим влиятельных политиков. Фон Нейрат, министр иностранных дел, чей служебный кабинет располагается на Вильгельмштрассе, являет собой, так сказать, второе политическое лицо рейхсвера. Но Нейрат не пользуется широкой популярностью. Фон Папен это понял и вовремя сблизился с фюрером, тогда как фон Шлейхер, напротив, отдалился от своего старого друга Адольфа (который займет после него пост канцлера).