Книга Русский хронограф. От Рюрика до Николая II. 809-1894 - Марина Коняева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут и было ему, как говорит былина, кончение.
Тяги-то Святогор нашел, а землю ему не под силу оказалось поднять.
Предваряя «Русский хронограф» пересказом сюжетов былин, мы, разумеется, ни в коей мере не пытаемся сопоставить события, описываемые в былинах, с фактами реальной истории.
Былины – это не история, это, скорее, сон об истории… Сон только-только выходящего на историческую сцену этноса.
Об этом древнем языческом сне русской страны, конечно, нужно поговорить особо, потому что и сам сон, и пробуждение от него многое определяют в дальнейшей русской истории, в национальном характере.
Античный пантеон, по сравнению со славянским, оказался в выигрышном положении. Все представления древних греков и римлян о Высших силах оказались закрепленными в предельно конкретизированных образах и поэтому сохранились едва ли не полностью…
О славянском пантеоне этого не скажешь, после обращения славян в христианство путались смутные воспоминания о древних божествах. Низвергнутые, они не погибали, а растворялись в языке, наполняя его своей духовностью. Вихрь, чур, услада – это ведь не просто слова, а имена древних русских богов.
Но в этом преимуществе античной мифологии – и уязвимость ее. Она ветшала и устаревала вместе с мраморными статуями богов и богинь, отвердевала во тьме и косности язычества.
Славянская мифология в этом плане оказалась более совершенной, ибо, меняющаяся, она и была сама непрерывным поиском или ожиданием того момента, когда откроется Истинный свет.
Появление Спасителя и движение христианского учения в «языки и народы» удивительным образом совпало на Руси с осознанием государственности, а изменчивый славянский пантеон, как уже отмечалось, оказался не противником, а местоблюстителем истинных святынь.
Культ Перуна легко перерос в почитание Ильи Пророка, культ Белеса – в почитание Николая Угодника.
И если взглянуть на русскую историю с точки зрения этого высшего смысла, то стоит ли удивляться, что и в эпоху великого переселения народов, крушения и рождения новых империй, подобно китайцам, огражденным от гуннов Великой Китайской стеной, славянские племена оказались ограждены хотя и незримой, но не менее прочной стеной, за которой спокойно разъезжали не знающие, чем им еще заняться былинные богатыри.
И стоит ли удивляться, что самые первые точные даты русской истории – это 860 год – дата так называемого «Фотиева крещения Руси» – и 862 год – дата начала Моравской миссии славянских просветителей, святых Кирилла и Мефодия…
Как говорил Павел Флоренский, наши просветители «первыми узрели в иных Мирах первообразы тех сущностей, которыми определяется дух русской культуры… во всей ширине и глубине ее, церковной – в смысле всенародной, целостной русской культуры, во всех ее как общих, так и частных, обнаружениях».
809-1598 годы
Знаменитый либерал Тимофей Николаевич Грановский, профессор всеобщей истории Московского университета, имел ученика – Василия Осиповича Ключевского, ставшего в дальнейшем автором прославленного курса лекций по русской истории.
По этому курсу русской истории учились многие поколения русских людей, и воистину, испытываешь настоящее потрясение, когда обнаруживаешь, что имя святого благоверного князя Александра Невского во всем пятитомном «Курсе русской истории» В.О. Ключевского упоминается всего четыре раза. Два раза, когда речь идет о родственнике святого князя, один раз в списке персонажей книги, которую читал Петр I, и еще раз в связи с Александро-Невской лаврой.
Сам же святой князь, его подвиги и победы в объемистом курсе просто отсутствуют.
И тут только и остается дивиться мастерству Василия Осиповича, с которым он сумел так изложить историю нашего Отечества, что и, прочитав несколько раз весь его пятитомник, только много лет спустя, случайно замечаешь, что из его курса изъят такой узловой персонаж русской истории…
Но с другой стороны, есть и некий мистический смысл в том, что Александр Невский не вместился в историю России, которую создал либерал В.О. Ключевский…
Святой князь сам ушел из этой предельно рационализированной истории, потому что эта история имеет очень малое отношение к истории страны Александра Невского, его Святой Руси…
1
В цепочке «учитель – ученик – ученик-ученика» Василий Осипович занимает промежуточное место. Воспитанник Тимофея Николаевича Грановского и сам воспитал немало профессоров-историков.
Наиболее известен из них Михаил Николаевич Покровский, который при советской власти стал бессменным заместителем наркома просвещения и создал не менее знаменитый, чем «Курс русской истории», учебник «Русская история в самом сжатом очерке».
Причем он пошел дальше учителя.
Если Василий Осипович в своем «курсе русской истории» умудрился не заметить Александра Невского, то Михаил Николаевич не замечает в своем «самом сжатом очерке» и самой русской истории.
До конца своей жизни этот ученик Василия Осиповича Ключевского принуждал всех русских школьников изучать историю по своему учебнику «Русская история в самом сжатом очерке», который не столько излагал историю нашей страны, сколько насаждал большевистско-интернационалистскую ненависть ко всему русскому.
Если мы попытаемся протянуть цепочку «учитель – ученик – ученик-ученика» далее, то мы попадем в наше время, в школы и институты, где нам навязывали представление, что наш народ это то, что думала о русском народе разная либеральная диссидентская публика XIX и XX столетий.
И сколько усилий необходимо было предпринять, через какие беды свои личные и всей страны пройти, чтобы осознать, что диссиденты и в XIX и XX столетиях не столько старались понять русский народ, сколько пытались увязать с мыслями о народе собственные нездоровые ощущения, собственные комплексы и болячки…
Но столь же нелепо полагать, что народ сам способен понять себя…
2
Соловьев писал, что народ не то, что он сам думает о себе, а то, что Бог думает об этом народе.
Это не попытка красиво уйти от ответа, это прямой ответ.
Ведь то, что Бог думает о русском народе, мы можем постигнуть не только в мистическом молитвенном сосредоточении, но просто раскрыв хронологию нашей истории.
В составленной, по просьбе императора Николая I, Записке «О народном воспитании» Александр Сергеевич Пушкин говорил:
«История в первые годы учения должна быть голым хронологическим рассказом происшествий, безо всяких нравственных или политических рассуждений. К чему давать младенствующим умам направление одностороннее, всегда непрочное? Но в окончательном курсе преподавание истории (особенно новейшей) должно будет совершенно измениться. Можно будет с хладнокровием показать разницу духа народов, источника нужд и требований государственных; не хитрить; не искажать республиканских рассуждений, не позорить убийства Кесаря, превознесенного 2000 лет, но представить Брута защитником и мстителем коренных постановлений отечества, а Кесаря честолюбивым возмутителем… »[3]
