Книга Повседневная жизнь публичных домов во времена Мопассана и Золя - Лаура Адлер

Разумеется, разделить на четкие хронологические этапы историю феномена, связанного с особенностями менталитета — вещи, по определению неопределимой, очень сложно, особенно если корни этого феномена, как политические, так и юридические и психологические, уходят в прошлое так глубоко. Но мы не устаем повторять, что хотя проституция и является древнейшей профессией, это вовсе не значит, что у нее нет истории. Взять, к примеру, период с 1830 по 1930 год — взлет и падение публичных домов. До тридцатых годов XIX века у борделя не было отличительной функции как таковой: будучи местом свиданий, он служил и рюмочной, и рестораном, и собственно публичным домом. Затем его роль места, где продаются удовольствия, стала более отчетливой, более яркой. А потом, после своего звездного часа, в восьмидесятые годы XIX века бордель несколько растерял свою привлекательность, свой эротический заряд, свою тайну. В Первую мировую войну бордель на некоторое время очнулся от летаргического сна, но тридцатые годы XX века он фактически пережить не сумел, так что в 1945 году после принятия закона Марта-Ришара, согласно которому держать бордели окончательно запрещалось, не произошло никаких народных волнений.

То, как протекала ежедневная жизнь «продажных женщин», целиком зависело от их статуса, от того, в каком месте они предлагали свой «товар», от удачи, от их собственной красоты, от связей. Куртизанки, «звезды» рынка страсти, менее всего страдали от несвободы. Другие женщины, например бордельные проститутки или девушки по вызову, так или иначе подвергались давлению, впрочем, без того, чтобы грубо унижалось их достоинство. Но разве можно вообразить себе степень несчастья и страдания сотен третьих, которые не знали, как им выжить в этом море разврата?

Шлюха из парижских предместий и куртизанка из элитных кварталов принадлежат к одному слою общества и прошли через одно и то же; и та и другая знают все самое сокровенное, что есть у мужчин. Они выучили наизусть, до зубной боли, все хитросплетения механизма полового влечения; они точно знают, что весь мир — это один гигантский бордель. Пока они молоды и красивы, мужчины ими восхищаются; когда они стареют, те же самые мужчины не скупятся на оскорбления и зуботычины. Они пошли на этот риск, поддерживаемые своей внутренней энергией и идеей любви, которую они сами себе выдумали. Ведь все они — самые великие влюбленные этого мира. Они страстно любят свою сводню, своего сутенера и своего возлюбленного. Клиентов они не любят. Конечно, как они могут любить клиентов — ведь клиент для них не что иное, как воплощенный порок. Клиенты — солдаты этой черной армии пороков, о которых так беспокоятся моралисты; сами же проститутки порой испытывают отвращение ко всей этой мерзости, связанной с сексом. Возьмем, к примеру, девушку по имени Нана из романа Эмиля Золя, которая, несмотря на то, что сделала довольно успешную карьеру в своей профессии, возмущена подлостью порочных людей и изощренностью извращенцев. «Так что же, добродетелей, чистоты больше нет? В разврате погрязли все, от мала до велика. Ну и что ж, так, вероятно, и должна протекать нормальная парижская жизнь с девяти вечера до трех утра; и Нана смеялась, говорила, что если бы можно было заглянуть во все спальни сразу, то точно можно было бы увидеть что-нибудь забавное; например, как всякие простые люди из кожи вон лезут, чтобы изобрести что-нибудь новенькое, а иногда и сильные мира сего, те, кто глубже других нырнул в пучину греха. Если бы это было возможно, ей не нужно было бы больше учиться».

Обученные навыкам любви, некоторые проститутки, хорошо понимая, какие фантазии они будят в мужчинах, становились и в самом деле воплощениями тайны и страсти. Другие, подавленные положением, в котором оказались, прикованные к «своему» публичному дому, смирялись со своей ролью современных рабынь и постепенно переходили в разряд неодушевленных предметов, утрачивая достоинство личности. Все они развратницы, все они желанные враги, которые своими флюидами развращают и без того развращенное общество — так о них пишут, говорят и думают буржуа. Увы, самим проституткам не дали слова. О них всегда говорят только мужчины. По счастью, мне изредка удавалось находить в архивах истории жизни реальных проституток, но они все были фрагментарны и зачастую сводились к перечислению пережитых несчастий. Ничего или почти ничего нельзя узнать из их собственных уст о личной жизни, образе мысли, чувствах, повседневной жизни, эмоциях и страстях. Поэтому мне придется начать свой рассказ со слухов, в обилии представленных на суд читателей в книгах о проститутках — написанных, конечно, мужчинами.

Я использовала в работе разные источники: медицинские трактаты, труды санитарных врачей, работы моралистов, архивные документы (в основном хранящиеся в Исторической библиотеке Парижа), юридические и административные документы, редкие свидетельства самих проституток (из частных коллекций и из библиотеки Арсенала), а также классическую литературу.

В мире проституции все покрыто тайной, там принято говорить лишь ложь или полуправду, поэтому было бы наивно рассчитывать на то, что удастся восстановить подлинную реальность повседневной жизни проституток. Она по определению вещь закрытая, так что реконструировать ее во всей полноте в принципе невозможно.

И все же эта книга выходит в серии «Повседневная жизнь». Меня воспитывали учителя, которые считали, что разнообразие источников и типов речи может лишь обогатить наше представление о прошлом, тем более о таком недалеком прошлом, и поэтому я решила работать с текстами, написанными с самыми разными интенциями и в самом разном стиле. И поэтому я старалась везде, где только возможно, пользоваться литературными источниками, поскольку именно ими питается наше воображение и поскольку именно они сформировали у нас представление об этой таинственной профессии. Кто в годы отрочества не замирал в изумлении, читая роман Золя о девушке по имени Нана? Золя рассказывает, как всякий романист, историю, выдуманную им из головы, но как же реальна эта девушка с ее горячим дыханием, ее духами, ее белой кожей, ее податливым телом! Кого не соблазнила нежная, спокойная, придающая уверенности в себе атмосфера борделя Телье? Нагретое теплом тел логово, где с приходом ночи собираются провинциальные мужики, страдающие от бессонницы, это заведение, с его запахом воска и пирогов с яблоками, стало, благодаря Мопассану, образцом французского борделя.

Тем не менее нельзя забывать, что эти книги сочиняли писатели-романисты, хотя бы они и утверждали, что, приступая к этим своим произведениям, к столь злободневной и одновременно столь неприличной теме, как проституция, они откладывали в сторону свое воображение и старались создать образ того, что существовало в действительности. Однако вспомним и то, что многие из них — и братья Гонкуры, и Жан Лорен, и Франсис Карко, и Пьер Макорлан, и другие — разбирались в борделях, как никто и действительно знали всю подноготную жизни куртизанок.

В процессе работы с этими трудами о проституции приходится сталкиваться с таким разнообразием мнений, что голова идет кругом, и даже самое чтение источников вызывает самые различные эмоции. Как, в самом деле, не возмущаться холодным и сдержанным тоном, в каком пишут полицейские рапорты, притом что речь в них идет об изнасилованиях, которым регулярно подвергаются в борделях молодые проститутки? Как не взволноваться, читая эротические признания одной девушки (с огромным трудом обнаруженные мной на дне одной архивной коробки), где она описывает свои первые «профессиональные» шаги?