Книга Бутырка. Тюремная тетрадь - Ольга Романова

Антисанитарные условия содержания!!! Словами это описать сложно. Плесень на всех стенах, потолок шелушится. Цвет стен — угнетающе темно-коричневый; трещины, все стены в грязных разводах. В левом углу у окна самодельный православный уголок: иконы, житие святых, библия. Уголок сделан заключенными. Вообще все, что здесь есть внутри человечески приемлемого: еда, условия (телевизор, холодильник) и другое — это деньги и инициатива заключенных.

При солнечной погоде на улице солнце в камеру не попадает, при этом витамины передавать запрещено! Вода в кране только холодная. В душ водят 1 раз в неделю. Передачи приносят в лучшем случае на следующий день. Сосед по камере, приехав из суда в 14.00, попал в камеру к 22.30, все это время он сидел в одиночном боксе (стакане) без санузла и ждал, когда его проведут 100 метров до камеры. Конвоиры были заняты.

Как выяснилось позже, камера, в которой я сидел, во времена сталинских репрессий предназначалась для приговоренных к расстрелу. Тяжелая атмосфера ощущается здесь и по сей день.

Не могу понять, как можно так долго ничего не делать

25.08.08

«Что в нашей профессии самое сложное?» — спросил один из героев фильма «В бой идут одни старики». «Самое сложное — это ждать», отвечает он же. Что самое сложное в тюрьме? Пожалуй, ждать идет на первом месте. Ограничения передвижений и доступа к любой информации делает распорядок дня очень скудным: подъем, проверка, завтрак, прогулка. На прогулке я стараюсь больше двигаться, лежа на скамейке качать пресс. Далее обед, сон, ужин, телевизор, сон. Слава Богу, есть книги. Передали шахматы и домино.

Когда ложишься спать, остаешься наедине со своими мыслями. Очень тяжело думать о близких. Они так далеко, и ты впервые не можешь до них дотянуться.

Условия содержания в данном перечне лишь на третьем, последнем месте, так как ко всему, кроме первого и второго, человек, на мой взгляд, привыкает.

Не могу понять, как можно так долго ничего не делать.

Интересное наблюдение по поводу российских детективных сериалов (особенно НТВ), так как приходится смотреть их в последнее время много. В основе успеха любого телесериала — подстава, незаконные действия сотрудников правоохранительных органов, шантаж. При этом они — герои. Что пропагандируем, то и получаем. Пример — сериал «Хорошие парни» (ну и название! «Бригада» была бы честнее). Полковник милиции, беседуя со своим подчиненным о причинах, по которым потерпевший имел претензии к сотрудникам МВД, а потом забрал свое заявление, задает подчиненному вопрос: «Ну что, опять шантажировали?». Следует ответ: «В этот раз нет». И это нормально. Есть и другие эпизоды. Начальник на все закрывает глаза, а главный герой при этом хороший парень — офигеть!

Сегодня Мосгорсуд рассматривал кассационную жалобу моих адвокатов по избранию мне меры пресечения. У меня была надежда на объективное, подробное рассмотрение дела. Мой сокамерник сказал мне накануне — пустое дело, это не Мосгорсуд, а Мосгорштамп. Никто ни в чем не будет разбираться. Так и вышло. Суд длился минут 10, не больше.

Из тюремных событий: позавчера у смотрящего за корпусом был день рождения. С воли ему организовали такой салют, что было видно практически в каждой камере даже соседних корпусов.

26.08.08

День прошел без движения. В соседней камере нашли 40 литров браги (камера на 6 человек). Вот это размах!

Опер: «Не придумаешь показания — не выйдешь»

27.08.08

А вот и шантаж! Сегодня приезжал опер из МВД, который меня задерживал. Разговор был конкретным. «Ну что, — сказал он, — мы показали тебе, что ты отсюда не сможешь выйти ни при каких обстоятельствах, пока не дашь интересующие нас показания. А не дашь вообще — сядешь надолго».

Вечером меня вызывает местный оперативный работник, приводит в кабинет, где сидит человек в погонах подполковника — сотрудник Бутырки. Подполковник сообщает, что очень хорошо знаком с опером, который ко мне приезжал из МВД. «Он — хороший парень, и если обещал, что выпустит, так и будет». Я начинаю говорить — ничего не вижу преступного в действиях людей, в отношении которых проявляет интерес опер из МВД. Мне советуют подумать хорошенько, в крайнем случае, придумать что-то. «Ведь они кавказцы (люди, на которых я должен дать показания, по мнению опера), — говорит подполковник, — вполне могут торговать оружием или наркотиками». Я отвечаю однозначно — нет. Тогда он предлагает подумать еще раз: «Ведь условия твоего содержания могут измениться», говорит подполковник. «Здесь тюрьма — всякое может произойти». На этом расстаемся.

Стоит немного больше рассказать о нашей камере. Площадь 15 квадратных метров, первый этаж — окна упираются в 15-метровую красного кирпича стену, поверх которой идет колючая проволока. На стене через каждые 10 метров висят огромные глушилки.

Шесть шконок (кроватей, стоящих одна над другой). Четыре шконки стоят по левой стене, две по правой. По правой стене также располагается умывальник и дальняк (туалет). Стол (или дубок) располагается у окна, посередине между ближайшими к окну шконками. Сесть за стол можно, только сев на шконку. Так что обитатели первых нижних шконок фактически не имеют самостоятельной постели, так как народ кушает и пьет чай практически круглосуточно. Окно находится в левом углу на уровне второй шконки, так что внизу царит полумрак даже в самый солнечный день. Моя шконка слева на втором ярусе, ближе к окну. Это единственное место, где можно читать, здесь относительно светло и ближе к воздуху. Единственный минус — находящаяся прямо над головой лампа дневного света, которую запрещается выключать и днем, и, что самое неприятное, ночью. Я стал накидывать на нее простыню, что хоть как-то делало сон сносным.

В окне нет рам, и, соответственно, стекол. Пока лето — вроде нормально. Решеток две: внешняя и внутренняя. Между решетками (или решками на местном жаргоне) живет кошка, вся в блохах. Блохи прыгают в камеру и кусают в основном ноги. Поэтому я даже в жаркую погоду не снимаю носков. На ноги сокамерников, пренебрегающих носками, больно смотреть.

У стены под окном стоит холодильник, на нем телевизор, так что видно всем. В камере нас 5 человек. На шестой шконке лежат продукты, не вошедшие в холодильник. Трое курят, так что дым стоит коромыслом. Двое заключенных убийцы. В законе есть прямой запрет на совместное содержание с убийцами. Но здесь, как я понял, это делается специально. Для создания конфликтной ситуации.

Убийцы молодые, 21 и 27 лет. Еще двое моих сокамерников за 50. Они по экономическим статьям. Начинается конфликт: не так сели, не так убрали… В результате на камере висит табличка «СК» (спецконтроль). Это значит, что в камере что-то не ладно. К такой камере будут опасаться подходить с коммерческими предложениями сотрудники администрации. Все это происходит с ведома оперчасти тюрьмы. Перед обходом начальника тюрьмы подходит местный опер и предупреждает убийц, чтобы на вопрос о своих статьях отвечали, что сидят за экономические преступления.