Книга Надгробие для карателя - Сергей Самаров

Так, в прошлый свой рейд, он сумел запастись продовольствием на целый год вперед, хотя те два грузовика сопровождались тогда двумя машинами с вооруженной автоматами полицией. Машины с полицией он расстрелял с удовольствием. Расстрелял, а потом поджег. «Уазики», естественно, взорвались, безжалостно разбросав по округе трупы полицейских.

Тогда дорога только слегка пострадала. Взрывы были небольшой силы. Сейчас, когда в грузовиках остались боеприпасы в количестве, которое моджахеды не могли взвалить на свои плечи, эмир не решался поджечь машины. Не захотел усложнять себе жизнь. Что еще по дороге повезут, может попасть к нему в руки, не стоит рубить сук, на котором сидишь.

Пока шла разгрузка, эмир внимательно изучил накладные и понял, что хотел сказать старший прапорщик, когда размахивал ими. Джамаату необходим был запас патронов. Большой запас, чтобы не пришлось экономить в серьезных операциях. Патроны в районный отдел полиции должны были везти в этой автоколонне. Но их не было ни в первом, ни во втором грузовике. Запоздала централизованная циркулярная поставка. То есть груз не был доставлен на склады республиканского МВД, которое из-за этого не имело возможности снабдить патронами районные отделы.

Не значились патроны и в накладных документах старшего прапорщика. Что его застрелили, было не жалко. Придет на его место другой кладовщик, с которым можно будет провести соответствующую работу, чтобы он стал информатором за сравнительно небольшую сумму в фальшивых долларах. А этот уже знал со слов Магутдина Лачинова, что доллары фальшивые, и потому работать с ним было уже невозможно.

Магутдин, конечно, поторопился сказать это. Но он говорил, зная, что кладовщика в живых все равно не оставят. И не мог при этом знать, что в этой автоколонне патроны не повезут. А нужда в патронах была серьезная. Еще не критическая, тем не менее заставляющая всерьез задуматься.

Если при нападении на первую автоколонну эмир Гадисов приказывал экономить патроны, то в этот раз дал приказ патронов не жалеть. Поторопился.

В какой-то степени пополнить запас можно было за счет убитых солдат. У них точно такие же автоматы, как у моджахедов. Только один эмир во всем джамаате один стреляет из старого, уже снятого с вооружения «АК-47», а у других — автоматы «АК-74»[1]. Добыть патроны для своего автомата эмир, честно говоря, и не рассчитывал. Но ему самому приходилось стрелять редко. А вот моджахедам патроны очень даже нужны. А в недалеком будущем, как планировал Рамиз Омаханович, они понадобятся еще больше. Но это недалекое будущее отодвигалось, скорее всего, на следующее лето, может быть, на конец весны, когда можно будет спокойно жить где-нибудь в лесу в центральной части России и доказывать русским, что напрасно они влезли в Сирию.

С такими планами и отправили оттуда, из Сирии, джамаат Гадисова домой. И он сумеет воплотить в жизнь эти планы…

* * *

Перед отправкой моего взвода в командировку на Северный Кавказ я слышал, как разговаривали три солдата. Они радовались этой командировке потому, что там, на Кавказе, занятия будут проводиться редко, только при подготовке к отдельной операции, а спать там будут разрешать в два раза больше, чем в батальоне (в сводном отряде спецназа ГРУ на Северном Кавказе солдаты спят по восемь часов — отдыхают, как это называется официально, потому что день и ночь в командировке не различают).

— Почти как на «гражданке»!

Это, по разговорам, знали все в батальоне, хотя я мог бы возразить, что временами спать вообще удается только в вертолете при перелете с одной операции на другую. Когда вибрируют металлические стены вертолета и дико тарахтит над головой двигатель. То есть выспаться бывает крайне трудно, особенно с непривычки, в первое время. Потом, уже на истощении, уснуть порой удается даже в кузове грузовика.

Занятия, что ведутся с бойцами в батальоне, идут им только на пользу и повышают боевую подготовку. Однако, чтобы от этого избавиться, бойцы взвода готовы были бегом бежать в «горячую точку». Рисковать жизнью в постоянных боях им казалось более приятным делом, чем бегать, ползать, лазить, стрелять, выставлять мины и снимать чужие и выполнять еще целую кучу специальных упражнений, многие из которых нравились далеко не всем. Что поделаешь, где-то далеко, как кажется, всегда живется лучше — так уж человек устроен.

Тем не менее, имея опыт двух предыдущих командировок, в которых из состава взвода принимали участие только отдельные солдаты-контрактники и сержантский состав, в перелете до Каспийска, где расположен аэропорт Уйташ имени дважды Героя Советского Союза Ахмет-Хана Султана, хотя официально он и называется аэропортом Махачкалы, я приказал солдатам отсыпаться, поскольку никто не знал, когда нам удастся отдохнуть в следующий раз. Обстановка на Северном Кавказе непредсказуемая. Одна за другой возвращаются с Ближнего Востока местные банды, где их даже сирийцы и иракцы бьют преимущественно старым советским оружием и лишь изредка современным российским.

На что бандиты надеются, возвращаясь в Россию? Или просто возвращаются, чтобы сдохнуть дома и быть похороненными в общей могиле без указания, кто там лежит, — как закон и предлагает хоронить террористов.

— С корабля на бал? — спросил кто-то из солдат после моего приказа в самолете.

— Всякое бывает… На всякий случай лучше быть бодрым.

В Уйташе нас встречали, как обычно, грузовики, которые проехали по окраине Махачкалы и доставили нас в военный городок, где и базировался сводный отряд спецназа ГРУ в регионе Северного Кавказа.

Нас встретил дежурный офицер, показал казарму, где нам предстояло жить полгода. Я произвел распределение по кубрикам, хотя особого распределения и не требовалось — каждый кубрик отводился одному из отделений, вне зависимости от того, какой у отделения численный состав, а он у всех отделений разный.

Дежурный офицер остался присмотреть, как взвод расположится, забрал у меня продовольственные аттестаты и прочие взводные командировочные документы, которые он, по приказу начальника штаба, должен был оформить, как обычно бывает, в соответствующих отделах, а меня отправил на доклад к начальнику штаба майору Аспарухову.

Евгений Павлович Аспарухов, насколько я знал, уже в третий раз приехал в отряд в командировку. В первый раз он здесь командовал разведротой, во второй раз был уже начальником штаба, и тогда наши пути пересеклись — я тоже приехал сюда со взводом, и вот теперь майор приехал в третий раз, как и я.

Я по-прежнему командую взводом, хотя за время, что мы не виделись, я из лейтенанта перешел в старшие лейтенанты, а Аспарухов остался начальником штаба сводного отряда. Он свою майорскую звездочку получил накануне второй командировки и стать подполковником должен еще не скоро.

Командиру отряда, с которым я еще не знаком, начальник штаба представит меня лично, но так уж повелось в сводном отряде, что мелкие подразделения типа отдельного взвода курирует всегда начальник штаба, а деятельностью двух разведывательных рот, что входят в отряд, руководит сам командир.