Книга Алеша Драконыч - Виктор Баженов

* * *

— Нет, вы представляете? Меня, кормильца, из опочивальни взашей... — явно ошарашенный Еремей почесал скипетром затылок. Корона съехала на правое ухо. Небрежным движением головы царь вернул ее на место, душевно хлебнул из кубка, заменявшего ему в данный момент державу, и корона плавно съехала на лоб. — Может, на кол ее посадить? Опосля... как Любавушка разродится?

— Отчего ж не посадить, батюшка, коль душа того просит? — загомонила боярская Дума.

— Распустились холопы!

— Обязательно посадим! Опосля... как у невестки роды примет. Она у меня на сносях... — пояснил тщедушный боярин с козлиной бородой. — Так что после царицы-матушки...

— Ко мне пойдет! У меня жинка недавно понесла...

— Это почему к тебе? Пусть у меня отработает вражина! Ключница вот-вот родить должна, а они о каких-то жинках... — возмутился боярин Крут, дворовые девки которого почему-то постоянно рожали маленьких крутят.

— Ну а ты что думаешь? — повернулся державный к кормилице.

— Закусывать надо! — легонько шлепнула царя по загривку мамка, заставив корону съехать державному на глаза. — На, твое любимое. Черномор прислал.

Сало было великолепное. Еремей вцепился в него всеми зубами и сразу успокоился.

— Как бы первенца назвать? — Это была главная и самая любимая тема для разговора, с тех пор как царица понесла.

— Алексей! — выдвинул предложение боярин с козлиной бородкой.

— Почему?

— Царица так хотела. А потом, он у тебя первый! Аз! Первая буква алфавита!

— Тогда почему не Александр? — ринулся в атаку боярин Крут.

— Македонский плохо кончил, — прогнусавил думный дьяк из своего угла.

К скрипу пера этого постоянного члена заседаний Государственной думы бояре настолько привыкли, что его внезапно прорезавшийся голос заставил их подпрыгнуть.

— Твои предложения? — поднял брови царь. После затрещины кормилицы он стал очень и очень демократичен.

— Елисей.

— Почему Елисей?

— Преемственность. Царь Еремей — царевич Елисей.

— Гмм... голова-а-а... Пожалуй, стоит тебе прибавить жалованье.

Дверь с треском распахнулась. В тронный зал ввалилась растрепанная старуха, волоча за собой метлу.

— Да не туда... — в отчаянии шипел на нее огромный черный кот, карабкаясь по черенку поближе к хозяйке, — опочивальня не там...

— Ты хто? — радостно спросила старуха у царя.

— Ере... э-э-э... царь! — опомнился державный.

Яга, в отличие от него, еще не опомнилась.

— Поздравляю, дочь! — тряхнула она за руку царя.

— А-а-а... — разинул рот боярин Крут.

— Поздравляю, дочь, — тряхнула заодно и его Яга.

— Мне ж волхвы сына обещали! — возмущенно заорал Еремей, выдергивая из-под трона связку коры. — Вот сертификаты! На бересте писаны! Гарантия на три года!

— Поздравляю, сын! — Ведьма еще раз тряхнула за руку царя. — На три года.

— А потом?

— А потом, что получится. Так, у кого тут еще сын?

Боярская дума в полном составе дружно пожала плечами.

— Вам повезло... — Яга просеменила к двери, с грохотом захлопнувшейся за ее спиной. — Еще раз напутаешь, ушастый, — донесся удаляющийся голос, — до конца жизни без сметаны париться будешь...

— Это кто такая? — захлопал глазами царь.

— Помощница повитухи, наверное, — пожал плечами Крут.

Он не угадал. У Матрены помощницы не было. Она, знатная повитуха Всея Руси, всегда работала соло, не доверяя секреты мастерства никому... и на этот раз ей приходилось туго.

Роды были трудными.

— Ну, милая, поднатужься... еще... еще... головка уже показалась... — Матрена вытерла пот со лба, добавила еще магии — главный секрет ее мастерства, — подпитывая роженицу...

Любавушка, исторгнув утробный крик, потеряла сознание.

— Эк тебя...

Теперь разрываться пришлось между возмущенно запищавшим младенцем и лежавшей в беспамятстве мамашей.

Торопливо обработав пуповину, повитуха уложила малыша в колыбельку.

— Двойня... — ахнула Матрена. — Ах я старая перечница!

Прозевать двойню! Этого повитуха простить себе не могла. Однако биться лбом об пол времени не было. Магических сил оставалось хоть и мало, но...

Со страху Матрена вложила их все. Под отчаянный вопль мгновенно пришедшей в себя роженицы в руках повитухи затрепыхался еще один малыш. Магический посыл был так силен, что царица открыла глаза.

— Кто?

— Царевич, — обессиленно доложила повитуха.

— Алексей... — прошептала царица, вновь теряя сознание.

Звякнуло оконце. Матрена медленно повернула голову. На фоне полной луны промелькнула неясная тень. Повитуха опустила глаза. Колыбель была пуста.

— Украли...

Вот теперь и Матрене стало дурно, и она непременно грохнулась бы в обморок, рядом с пациенткой, не запиши очередной младенец на ее руках.

— А был ли мальчик?

Мальчик разразился таким ревом, что ведунья намек поняла.

— Единственный и неповторимый, — согласилась она, укладывая его в колыбельку, на то же место, где только что пищал его брат.

3

— И-и-их! — Метла, прошуршав прутьями по золотой горе, затормозила перед носом дракона. — Чешуйчатый! Как делить будем? — вопросила Яга, вываливая перед ящером добычу. Задремавший в пути сверток шмыгнул носом и открыл глаза.

— Только сегодня родилась, — удивился дракон, — а уже с глазками.

— Это я в нее магию ввалила, — объяснила Яга, — чтоб не пищала и развивалась быстрее. На фига мне лишние проблемы?

— Молодец, — одобрил Ойхо.

— Так как делить будем?

— Чего?

— Как чего? Добычу! — ткнула Яга в золотой склон.

— Все-таки здорово ты ее, — расстроился Васька, карабкаясь по стене пещеры. — Предлагаю на щелбаны больше не играть.

— Да, — согласился дракон, — щелбаны не для средних умов. Это вам не на деньги, шмеккеры...

— Шмеккеры это кто? — жизнерадостно поинтересовалась Яга.

— Шмеккеры — это вы, жулики, — пояснил Ойхо. — Разворачивай добычу — начнем делать опись.

На этот раз до ведьмы дошло, что добыча — это все-таки сверток, а не гора, на которой восседал дракон. Что-то в слове «опись» было с ним созвучно.