Книга Айфонгелие - Георгий Зотов

Он горько усмехнулся, протянул руку за стаканом.

В трубке слышалось лишь дыхание – чувствовалось, собеседник поражён яростной отповедью. Вот что случается с людьми, привыкшими слышать лишь покорную лесть: любое резкое обращение шокирует их, выбивает из седла. Конечно, они самые умные, сверкающие звёзды, сногсшибательные короли песочницы, а тут существо, которое они всю жизнь считали мямлей, берёт и посылает их, интеллигентно выражаясь, на хуй. Мысленно торжествуя, он вылил в рот остатки виски.

– Ах, вот, стало быть, как? – обрела дар речи трубка.

– Да уж не сомневайся.

– Тварь неблагодарная. Слышать ничего не хочу больше. Даже если ты прав, справлюсь и без тебя, в одиночку. И это мне в награду за еженощную работу салфеткой по вытиранию твоих соплей? Слизняк. Тупица. Паникёр. Хватит звонить. Катись ты знаешь куда?

– Ага, а ты за мной. И, главное – пожалуйста, не сворачивай.

…Он швырнул телефон об стену с такой силой, что тот взорвался, как граната, разлетевшись по комнате мелкими пластмассовыми осколками. Спустя секунду там же лопнул стакан, оставив на жёлтых обоях тёмные, пахнущие алкоголем разводы. Человек вышел в гардеробную, через двадцать минут вернулся – в тёмном костюме, в белой, ещё вчера приготовленной рубашке, с аккуратно завязанным под горлом шёлковым галстуком. По полу дробно стучали каблуки ботинок. Напевая, посмотрелся в зеркало, побрызгался одеколоном, провёл тыльной стороной ладони по лицу, нащупывая щетину, и решил не бриться. Завернул на кухню, открыл холодильник, бросил в рот помидор черри. Раскрыл окно и встал на подоконник, вдыхая влажный после дождя ночной воздух. «Звёзды, – подумал человек. – Как жалко, что прямо сейчас не видно звёзд».

Он закрыл глаза. И шагнул вниз.

Глава 2

Фронт

(то же время, напротив Сухаревки, бар «Рок-н-ролл»)

– (С насмешкой.) И значит, всё так вообще элементарно?

– Да.

– (Глоток из бокала.) Повторим. Стало быть, ты – Господь?

– Я уже сказал, но подтвердить ещё раз – не проблема. Да, Господь – это я.

– Потрясающе. Сижу вот так запросто, разговариваю с богом. Клёво.

– (С улыбкой.) Я понимаю твой скептицизм.

– Нет, не понимаешь.

– Прекрасно понимаю.

– Как заебали повторы из телерекламы… ничего, что я матерюсь при Господе?

– Нет. Я же милостив.

– Вот спасибо. И зачем ты подсел ко мне за стойку? Думаешь, я тебе дам?

(Последнее произносится довольно агрессивно.)

– Как тебе сказать, чтоб не обиделась. Меня это не особо интересует. У вас в мире несколько странные отношения между мужчиной и женщиной. Словно на фронте. Каждый друг друга в чём-то подозревает, ведёт игру, как в контрразведке, и ждёт внезапную засаду, чтобы потом с боями вырваться из окружения. Женщины боятся, что их трахнут и бросят. Мужчины – что разведут на бабло. Цирк с конями, да и только.

(Весьма ощутимый глоток и изучение собеседника через стекло бокала.)

– Разве в твоей Палестине было иначе? Блин, сама не верю, что спрашиваю.

– Конечно, иначе. Люди не знали столь свободных отношений. Никто не боялся последствий добрачного секса, потому что его в природе не существовало. Предохранение считалось грехом, и им не заморачивались. Разумеется, наличествовали блудницы разной степени стоимости, но их порицали. Сейчас, по-моему, порицают тех, кто не соответствует критерию блудницы. Мало трахается, например. Эдакая овца.

– (Морщится.) О, до меня начинает доходить. Ты из «Свидетелей Иеговы», да? «Давайте с вами поговорим о Господе»? Достал грузить своей нудной моралью.

– (Спокойно.) Ну я же бог. Мне положено. Знаешь, вот сказал про овцу, и самому понравилось. У нас в небесах «агнец» – нечто такое милое, симпатичное и божественное. У горных народов – сочнейший шашлык, время от времени бурка и папаха. А у вас овца – тупое и гламурное существо. И ещё ругательство. Вы так не любите животных, что у вас все оскорбления с них начинаются – «скотина», «козёл», «собака». Впрочем, прошу прощения, я тебя перебил. Со мной случается. В Палестине меня все слушали, а здесь людей в основном интересует высказывать только своё мнение.

– (С вызовом.) Значит, ты, в сущности, против секса?

– (В стоическом спокойствии.) Кто тебе забил в мозг такую ерунду? Разве это не я первым сказал: «плодитесь и размножайтесь»? И чего-то я не припомню, чтобы при таковом действии я постановил предъявлять печать в паспорте и свидетельство о браке.

– (В некотором смятении.) А почему ты заказал вино? Разве бог употребляет бухло?

– Я с тебя просто фигею, моя дорогая. У нас еврейский диалог взаимных вопросов. Где сказано, что бог не может пить вино? Ты Библию хоть однажды в своей жизни прочла?

– Нет.

– От этого куча ваших проблем. Сотни миллионов людей ни разу не открывали Библию, зато на сто сорок шесть процентов уверены, что я запретил алкоголь, резвиться в кровати и слушать хэви-метал. Я тебе зуб даю в залог, в Писании ни единого слова про хэви-метал. Читать надо внимательно, но конечно… – (С явной иронией.) – священные книги такие тягомотные… Вот кабы они в пару эсэмэсок укладывались.

– Ты странный.

– Все так говорят.

– И словно постоянно недоволен. Совсем как мой бывший.

– Ну, во-первых, мне около пяти миллиардов лет – в таком возрасте старческое брюзжание как минимум неизбежно. Во-вторых – да, не стану скрывать, я крайне разочарован современностью. Я ожидал не такого. Всё равно что оставить в комнате ненадолго прекрасного розового младенца, вскоре вернуться и увидеть, что тот вырос в небритого здоровяка-грузчика, с ног до головы покрытого татуировками в стиле «якудза».

(Сонный бармен-кавказец подаёт новый бокал.)

– (Глоток.) Позволь поинтересоваться, как тебя к нам занесло? Очень любопытно.

– (Пожимание плечами.) Если бы я знал. Всё просто. Меня предали. Распяли. Сняли с креста. Ученики отнесли моё тело в пещеру. Потом я должен был воскреснуть, но этого не произошло. Я пришёл в себя здесь. И вот сейчас мне нужно выпить… (Собеседник заказывает кубинский ром.) Извини, за кучу лет отвык от фалернского. Да, я не кривлю душой. Я огорчён минусами современного бытия, но есть и плюсы. Ваш алкоголь намного лучше тогдашних напитков. В древности вино часто прокисало, его разбавляли – бедные морской водой, а богатые мёдом. Сейчас повсюду сплошная химия, но зато общий вкус не меняется.

– (Скептически.) Поразительная история. Где же и когда ты очнулся?

– Десять лет назад, в районе метро «Новослободская». Я был замотан в окровавленную материю, ничего не понимал. Для начала, дабы разобраться в ситуации, пришлось срочно создать себе одежду, немного денег, машину и двухкомнатную хижину возле Сухаревки. Квартира по неизвестной причине создалась с трудом, – я уже потом узнал, что поселиться в центре Москвы не так просто. Наверное, это распространяется и на высшие сферы. Тут очень много людей молятся о собственной квартире, но молитвы явно легче доходят, если ты просишь хату в Бибиреве, а не у Кремля.