Книга Тайна Безымянной высоты. 10-я армия в Московской и Курской битвах. От Серебряных Прудов до Рославля. - Сергей Михеенков

Гудериан, спасая свои танки и солдат, начал отвод.

Немецкие генералы вели ежедневные записи. Впоследствии эти дневники были опубликованы. Вот что писал в своем дневнике в те дни командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок: «2-я танковая армия получила по носу у Михайлова, в результате чего передовой батальон 10-й моторизованной дивизии, лишившись большей части своего снаряжения, вынужден был оставить город»[9].

А теперь от мемуаров перейдем к документам, хранящимся в подольском Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации.

Офицер связи штаба Юго-Западного фронта, находившийся в эти дни в штабе Западного фронта, телеграфировал 8 декабря 1941 г. в 20:00 соседу слева – 61-й армии: «10-я А. Части армии на марше для выхода на рубеж ПРУДСКИЕ ВЫСЕЛКИ, КУРЛЫШЕВО, ЗАЙЧИНО, ПОКРОВСКОЕ, БОЛ. ОЛЬХОВЕЦ.

Части армии вышли:

325 сд – ЯБЛОНОВО, ПАХОМОВО, БЕРЁЗОВО;

329 сд – БЕРЁЗОВО, ЧЕСМИНКА, ФЁДОРОВКА;

57 кд – район ВОЛШУТА, КАТИНО.

Положение остальных частей – данных нет.

Потери армии – убито 72, ранено – 134.

Уничтожено до 800 человек противника и захвачено пленных 65 солдат и 3 офицера, 166 автомашин, 1 бронемашина, 1 танк, 18 орудий разных калибров, 40 мотоциклов, 10 легковых автомашин, 2 зенитных пулемета, 2 ручных пулемета, много винтовок и патрон, количество уточняется»[10].

Все населенные пункты, названные в этом донесении, ныне принадлежат Михайловскому району Рязанской области. Война шла по рязанской земле.

Из донесения 9 декабря 1941 г.: «41 кд ведет бой с противником на рубеже ПЕТРУШИНО, БОГОСЛОВО, НЮХОВЕЦ, имея против себя 40-й полк связи из группы Гудериана. По показаниям пленных, 25-я мотодивизия противника из района СЕРЕБРЯНЫЕ ПРУДЫ сосредоточивается в ЕПИФАНЬ»[11].

Все населенные пункты, названные в этом донесении, кроме Серебряных Прудов, ныне принадлежат Скопинскому району Рязанской области. Серебряные Пруды – районный центр Московской области. Епифань – уже тульская земля.

Так продвигались части 10-й армии, начавшей свое стремительное движение на запад.

Из донесения 11 декабря 1941 г.: «10 армия. Части армии продолжают движение на Запад, выйдя во второй половине дня 10.12 на рубеж:

330-я сд в движении из района УРУСОВО, ШИШЛОВО в район САВИНО, НОВО-ЯКОВЛЕВКА;

328-я сд в 10:00 10.12 вышла в район СТАЛИНОГОРСК, ПАШКОВО;

324-я сд в 10:00 10.12 проходила ИЗБИЩЕ, ДУРКИНО с задачей к исходу дня выйти УЗЛОВАЯ;

323-я сд к 12:00 10.12 овладела ст. ЕПИФАНЬ, продолжая движение в юго-западном направлении;

326-я сд к 12:00 10.12 овладела КРОПОТОВО;

4-я кд следует за 326-й сд;

325-я сд, 329-я сд на марше. Положение их уточняется.

57-я кд в районе ЧУРИКИ, ВОЛШУТА, КАТИНО.

75-я кд – МИХАЙЛОВ.

Перед фронтом армии отходят части 10-й и 5-й мотодивизий, 116-й пд противника. Противник бросает орудия, автомашины и танки.

ВВС фронта в течение ночи и дня 10.12 из-за плохих метеоусловий вели ограниченные действия. Всего произведено 59 самолето-вылетов. Из них 33 до цели не дошли»[12].

Итак, авиация в эти дни сидела на своих базах. И это обстоятельство скорее помогало войскам генерала Голикова, чем мешало. Люфтваффе не препятствовало маршу дивизий 10-й армии на запад.

У нас принято больше считаться с мнением и аргументами противника. Свидетельства бывших солдат и офицеров противника нам кажутся более достоверными. Если написал Гудериан, то это-де, скорее всего, правда. Если написал Голиков или Жуков – вранье. Немецкие сводки – вот это да!.. Наши сводки – сомнительно, скорее всего, приписка, очковтирательство… Не любим мы себя. Не помним своих героев. Не ценим их кровь и страдания. Если что поперек наших представлений или понятий, то правду из уст ближнего своего готовы утопить в собственном эгоизме и невежестве, чтобы ее и вовсе не было.

Правда же истории такова, что Гудериана, этого непревзойденного гения танковых атак, в тульских, рязанских и калужских полях остановили и начали громить не Генерал Мороз, и не Генерал Слякоть. И даже не генерал Жуков. Танки Гудериана начали жечь солдаты и командиры генералов, которые в то время ходили в подчиненных у генерала Жукова. А именно – Ивана Васильевича Болдина и Филиппа Ивановича Голикова. А до них – генерал-майора Аркадия Николаевича Ермакова.

Именно солдаты генерала Ермакова отбили самые страшные и кромешные атаки в конце октября 1941-го на окраинах Тулы, когда чаша весов опасно колебалась и когда все могло рухнуть в одночасье.

Кто теперь помнит о генерале Ермакове? На тульских сайтах я даже фотографии его не нашел. Зато фотография Гудериана красуется везде. Как же – главный танковый гений Второй мировой войны! Главный эксперт для многих историков! Которого хорошенько оттрепали под Тулой, Каширой и Сталиногорском. И которому уже не доверял Гитлер, видимо опасаясь, что «быстроходный Гейнц» пожжет и остатки танковых дивизий в бескрайних русских просторах.

И все же Гудериана мы в нашем исследовании время от времени цитировать будем. Как же без него? Поскольку он был и остается одним из главных действующих лиц декабрьской драмы юго-западнее Тулы.

16 декабря Гитлер позвонил по телефону в штаб группы армий «Центр» и сказал, что в той ситуации, которая создалась на фронте, есть только один выход – держаться. На следующий день, 17-го, фон Бок записал в своем дневнике: «Были изданы два строгих приказа: первый – держаться любой ценой, второй – безжалостно гнать на фронт всех, кто по какой-либо причине укрывается за линией фронта».

Впоследствии, когда вермахту все же удастся стабилизировать ситуацию, закрепиться на новых позициях и остановить наступление Красной армии, Гитлер скажет: «Это были дни, которые истрепали мне нервы. Почти все оказались несостоятельными, вплоть до тех немногочисленных людей, которые продолжали вместе со мной сражаться. И день и ночь я вынужден был думать о том, что сделать, что может произойти, как заткнуть ту или иную брешь. Мне стало ясно, что отступать – значило бы испытать на себе судьбу Наполеона. Тому, что мы выстояли в эту зиму… мы обязаны храбрости солдат на фронте и моей твердой воле».

Многие историки склонны считать, что эта оценка, в том числе и самооценка Гитлера, были справедливыми и реально отражали обстановку, сложившуюся к тому времени.