Книга Юлианна, или Опасные игры - Юлия Вознесенская

— Разве нам с тобой плохо в нашей комнате, Юля? Зачем нам стеснять Жанну? Это нехорошо и даже как-то несправедливо выходит, хоть она и противная…

— Ага, ага, ты сама ее не любишь!

— Не получается у меня любить Жанну, — вздохнула Аннушка.

— Так ей и надо! Пусть не воображает, что она в доме хозяйка, а то станет мачехой и начнет нас притеснять.

— А не получается, что мы уже сами начинаем ее притеснять?

— Ее притеснишь! — отмахнулась Юлька.

К немалому удивлению Мишина, Жанна, когда он сообщил ей о желании девочек поменяться с нею комнатами, спорить не стала. Она побледнела, затем покраснела, после чего сразу же посинела, и ее накрашенное лицо от смешения искусственных и естественных красок стало фиолетовым. Но Жанна взяла себя в руки, прикинулась кроткой овечкой и тихо сказала Мишину:

— Как скажешь, Митенька. Я готова уступить девочкам свою комнату, если ты считаешь, что так нужно.

И кротость ее притворная была тут же вознаграждена: Мишин предложил ей занять пока его кабинет, а свое рабочее место решил временно устроить внизу, в библиотеке.

— Вот отделаем третий этаж, тогда в доме станет чуточку просторнее, — сказал он, очень довольный, что дело обошлось без скандала. — Девочек поместим наверху, а сами после свадьбы займем весь второй этаж.

При упоминании о предстоящей свадьбе Жанна подобрела, и фиолетовость сошла с ее лица.

Вызвали рабочих и в первую очередь перенесли мебель, компьютер и бумаги из кабинета Мишина в библиотеку, после чего в бывший кабинет переехала Жанна со всеми своими нарядами, мебелью, косметикой, эзотерическими книгами, астрологическими таблицами, курительными палочками, биоэнергетическими маятниками, хрустальными шарами, черными свечами, амулетами, картами Таро, оберегами и прочим колдовским барахлом.

Наконец, сестрам было предложено осмотреть освободившуюся комнату Жанны и решить, как они ее обставят. Аннушка в этой комнате еще никогда не была. Она вошла в нее и остановилась у порога, тревожно озираясь.

Ангелы Иоанн и Юлиус тоже остановились в дверях.

— Экое бесовское гнездышко! — чуть гнусаво произнес Ангел Иоанн, зажимая нос двумя пальцами. — Ну и смердит!

— Да, зловоние исключительной густоты, — согласился Юлиус, обмахиваясь крылом.

— Проходи, не стесняйся, — пригласила Юлька сестру. — Тебе что, не очень нравится здесь?

— Совсем не нравится.

— Почему?

— Ну, комната такая мрачная, и пахнет тут плохо.

Юлька принюхалась.

— Это косметика Жанны, духи ее французские. А еще всякие эзотерические куренья — она же у нас экстрасенс. Ничего, вот мы сюда переселимся — станет пахнуть по-нашему. Что тебе еще не нравится, кроме запаха?

— Стены красные не нравятся, черный потолок не нравится и черный ковер на полу… И вообще неуютно здесь, пещера какая-то, а не комната…

— Стены и потолок — ерунда! Сегодня же скажу папе, чтобы срочно убрали этот ковер и все перекрасили.

— Юль, а папа не обижается, что ты им так командуешь?

— Чего ему обижаться? — удивилась Юлька. — Он ведь наш отец.

— Я бы никогда не решилась с ним так разговаривать.

— А тебе и не надо, тебе это совсем не идет, ты у нас девочка смирная и благонравная. Вот так и продолжай, чтобы твоей примерности на нас двоих хватало: «Ах, какие хорошие и воспитанные девочки эти сестры Мишины!». А когда нам что-нибудь от папки понадобится, например побольше карманных денег или еще что-нибудь, я все переговоры возьму на себя. Папа привык, что у меня большие требования.

— Надо отвыкать.

— Кому, папе?

— Нет, тебе. От больших требований и больших денег.

— От денег отвыкать? А это еще зачем? — удивилась Юлька.

— Затем, что детям опасно иметь много денег. Ты можешь распорядиться ими себе во вред. Так наша бабушка говорит.

— А если я привыкла к евростандарту?

— К чему, к чему ты привыкла?

— К европейскому стандарту жизни, а для этого нужны большие деньги!

— Юль, а тебе не хочется жить по христианскому стандарту? Ты же православная девочка!

— Я бы очень хотела быть хорошей христианкой, но так, чтобы при этом ничего не терять! Пусть у меня будут самая модная одежда, самый навороченный компьютер, самые красивые иконы и какой-нибудь знаменитый духовный отец![2]

— И ты, конечно, всем этим будешь гордиться?

— Конечно!

— А гордиться — грех.

— Гм. Ты уверена?

— Абсолютно.

— Это Церковь так говорит или ты?