Книга Пять искушений руководителя: притчи о лидерстве - Патрик Ленсиони

Чарли заговорил, точно продолжая прерванный разговор:

— Похоже, нам все-таки придется побыть здесь вместе некоторое время. Может, расскажешь наконец, что тебя беспокоит?

Эндрю вытаращил глаза и уставился на Чарли. И вдруг, к своему удивлению, услышал собственный голос:

— Расскажу.

Эндрю не мог поверить, что это сказал он. Я что, на самом деле буду рассказывать этому чудаку, уборщику, о своих проблемах? Что со мной происходит? Похоже, я дошел до ручки, если готов сделать это. Эндрю прокашлялся:

— Не знаю, разбираетесь ли вы в бизнесе, но быть генеральным директором довольно сложно.

— Правда? — Чарли, казалось, удивился. — Расскажи-ка мне об этом.

— Не хочу вас обидеть, Чарли, — Эндрю на мгновение остановился, раздумывая, как бы повежливее выразить свою мысль, — но вряд ли вам это будет интересно.

Чарли насупился.

Эндрю подумал было, что он все-таки обиделся, но тот заговорил. С хитрым видом оглядывая пустой вагон ("Прямо как шпион", — подумал Эндрю), пожилой господин наклонился вперед и прошептал:

— Эндрю, я мало кому об этом рассказываю — не хочу, чтобы меня считали хвастуном. Но когда я был ребенком, у моего отца было собственное дело, и я научился у него кое-чему.

С наигранным удивлением Эндрю поинтересовался:

— Что вы говорите? И чем же он занимался? — Про себя он решил, что это была мастерская или химчистка.

— Железной дорогой, — нимало не смущаясь, ответил Чарли. — Но это не имеет значения. Мой отец всегда говорил, что бизнес есть бизнес, чем бы ты ни занимался.

Эндрю снова подумал, не сумасшедший ли перед ним, но продолжал подыгрывать:

— Неужели? Так прямо и говорил?

— Да. И еще кое-что. Пойти меня правильно, Эндрю, я уверен, что ты хорошо разбираешься в своем деле… Но мой отец также говорил, что это совсем нетрудно — управлять компанией. Он частенько повторял, что люди сами создают себе трудности, потому что боятся простоты, — он задумчиво посмотрел на Эндрю и добавил: — Золотые слова.

Эндрю почувствовал, что беседа начинает надоедать ему:

— Чарли, можно спросить вас кое о чем? Как же получилось, что сын президента железной дороги стал уборщиком?

К удивлению Эндрю, Чарли ничуть не обиделся на ехидный вопрос. Больше того, можно было подумать, что вопрос понравился ему.

— Ради всего святого, Эндрю, какое это имеет отношение к твоим проблемам? Если ты считаешь, что я не смогу рассказать тебе ничего полезного, так и скажи. Я с радостью пойду в следующий вагон и найду другого генерального директора, который не откажется поболтать со мной.

На Эндрю произвела впечатление самонадеянность пожилого незнакомца. Только подумайте — этот чудак рассчитывает найти в ночном поезде еще одного собеседника, да еще генерального директора! Но он решил проявить терпимость.

— Значит, Чарли, вы полагаете, что я чересчур все усложняю, да?

Чарли серьезно ответил, словно вопрос был задан искренне.

— Не скажу наверняка, Эндрю, потому что я не на твоем месте. Но я могу сказать, что быть генеральным директором — в целом — довольно просто.

Он сделал эффектную паузу.

— Конечно, если только ты не проигрываешь. Не терпишь поражение.

Эндрю покраснел, даже уши его загорелись. Очевидно, Чарли заметил изменившееся выражение его лица даже при тусклом свете фонарика. В его голосе зазвучала настойчивость и искренняя обеспокоенность:

— Что, дела плохи, Эндрю? Если так, то мы просто обязаны поговорить. Я очень надеюсь, что у тебя хватило сил не поддаться ни одному из искушений.

— Вот что, Чарли, — Эндрю попытался взять себя в руки. — У меня все в порядке. Моя компания испытывает некоторые трудности, но на то есть масса причин. И у меня нет никаких оснований считать, что я проигрываю.

Он перевел дыхание и спросил:

— Кстати, а что это за "искушения"?

— Я имею в виду, что если бы у тебя были проблемы — ты говоришь, что их нет, но если бы они были — то это означало бы, что ты поддался одному из пяти искушений, с которыми сталкиваются все руководители.

Чарли дал время Эндрю осмыслить свои слова и закончил:

— Или, Боже упаси, даже двум или трем.

До Эндрю начал доходить комизм ситуации. Я, Эндрю О'Брайен, глава "Тринити Системе", сижу здесь, в пустом ночном поезде метро и огорчаюсь, потому что сумасшедший уборщик считает меня неудачником. Ему страстно захотелось закончить бессмысленный разговор и вернуться к мыслям о завтрашнем заседании совета директоров, но ночной спутник все же успел распалить его любопытство. И Эндрю, скрепя сердце, произнес:

— Не могли бы вы вкратце рассказать, что это за пять искушений?

Чарли помолчал.

— Придется тебе немного подождать, — наконец вымолвил он. — Сначала мне надо задать тебе несколько вопросов.

Эндрю глубоко вздохнул, взглянул на часы и откинулся на спинку сиденья.

Глава 5. Первое искушение

— Скажи мне вот что, Энди. Какой день был лучшим в твоей карьере?

Эндрю хотел было попросить уборщика не называть его Энди — от этого имени он постарался избавиться, как только закончил бизнес-школу, — но затем решил, что не стоит делать из мухи слона.

— В каком смысле? — осторожно переспросил он.

Движением руки Чарли прервал Эндрю:

— Только не усложняй. Просто скажи, какой день был для тебя самым лучшим.

Эндрю задумался:

— Я бы сказал… это был день… День, когда меня назначили генеральным директором, — не очень уверенно произнес он. — Завтра исполняется уже год.

Ему показалось, что во взгляде Чарли он заметил разочарование — не осуждение, нет, только разочарование:

— Но почему?

— Ну, Чарли! — поразился непонятливости собеседника Эндрю. — Занять пост главы компании — огромный шаг в личной карьере. К этой должности я стремился лет двадцать.

Эмоциональная тирада Эндрю оставила Чарли равнодушным. Он помолчал и задал следующий вопрос:

— Ну, ладно. А второй самый счастливый день?

Эндрю вдохнул и рассказал, как был счастлив, когда его назначили вице-президентом и его зарплата выросла до суммы, выражаемой шестизначным числом.

Чарли медленно покачал головой, точно разгадал что-то важное:

— Ну что ж, Эндрю. Я не хочу критиковать тебя, но…

Эндрю перебил:

— Да критикуйте, если хотите. Это никому не запрещается.

Он устало улыбнулся. Старик наклонился вперед и положил ладонь ему на колено: