Книга Московская ведьма - Владислав Кетат
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так вкусно, что хочется облизать, – с придыханием сообщила Жанна. – Прикрой меня.
Марина, как смогла, закрыла собой столик, а Жанна в это время по-собачьи вылизала тарелку.
Объявление не выходило у Марины из головы до вечера. Где-то в полпятого, улучив минутку, она втихаря раскрыла «Большой город» и выдрала оттуда кусок листа с объявлением. Набрала странный номер со своего служебного телефона. После пи-ли-ли – пи-ли-ли механическая женщина сообщила, что такого номера не существует. Марина решила, что ошиблась, и набрала номер ещё раз.
То же самое.
«Обманули дуру», – устало подумала она и положила трубку. Скомканный лист с объявлением полетел в мусорное ведро.
Минут через сорок над Мариной раскрылось окно в какой-то другой мир, из которого в мозг спикировала мысль о том, что это вовсе не номер телефона.
«Шифр! – чуть не крикнула она вслух. – Это же чёртов шифр!»
Маринина попа тут же оторвалась от крутящегося стула. К счастью, в мусорном ведре ничего грязного не нашлось – только бумага – и Марина без потерь извлекла из его недр скомканный обрывок. Разгладила на столе. Каблуки под столом сами собой яростно засинкопировали по ламинату.
Марина рассуждала так: во всех детективах последовательностью цифр зашифровывают текст из какой-нибудь книги, чаще всего из Библии. В её случае Библия не годилась, понятно. Должно быть что-то другое…
«Да это же «Незнакомка»! – второй раз за день снизошло на неё озарение. – Что ж я, дура старая, сразу-то не допёрла!», и Марина быстро нашла в интернете знакомый со школы текст.
От каждой строчки веяло летом и тоской по ушедшей любви. Грусть, как она есть. Уныние. Печаль. Может, другим Блок нашёптывал что-то иное, но Марина всегда становилось невыносимо грустно, когда она читала эти строки. У неё сложились особые отношения с «Незнакомкой», точнее, в то уже далёкое время, когда никто никуда не спешил: в своих мечтах она ею и была. Это она дышала духами и туманами, это её стан был схвачен упругими шелками. Ей, тогда ещё девочке, нравилось надевать на себя, как чулок, эту странную одинокую женщину с прошлым. Примерно до десятого класса Марина жила с уверенностью, что она как никто другой понимает, почему у дамы на шляпе траурные перья и почему та всегда одна.
Вытряхнув из-под причёски нахлынувшие воспоминания, Марина принялась за текст.
«Если верить детективам, то первая цифра – это номер строфы, – решила она. – Вторая – номер строки в строфе. Ну, а третья, тогда – номер слова, с которого читать».
Количество цифр в «номере» под такую версию подходило идеально. Марина судорожно сцепила под столом пальцы рук и приступила к дешифровке. У неё получилось следующее:
Друг единственный
в час назначенный
садится у окна
и в кольцах узкая рука
«В час назначенный, это понятно, а садится у окна, где?» – спросила Марина саму себя, но ответа не получила. Через пару минут бесплодных размышлений она почувствовала, как тоненьким ручейком начинает вытекать из неё непоколебимая уверенность в собственной правоте. А ещё через пару вся затея стала разваливаться, как карточный домик.
Чуть не схватившей тайну за хвост Марине стало до чёртиков обидно и стыдно за саму себя. Стыдно – потому что поверила, обидно – по той же причине. Чтобы немного прийти в себя, Марина, в чём была, выбежала на перекур.
На улице сдувало с ног. На ветру немели пальцы, искры то и дело слетали с красного хвостика сигареты и по крутой траектории уходили в грязный сугроб. Марина мёрзла. Кофточка, и то, что под ней – юбка и колготки – препятствием для ветра не являлись.
Пытаясь подавить дрожь и проклиная всё на свете, она добивала сигарету, и тут её посетило третье по счёту озарение. Мир вокруг Марины на секунду остановился, а когда снова пришёл в движение, в поле Марининого зрения появился не по возрасту лысый, вечно озабоченный курьер по имени Грайр.
– Марыночка, пачему вы совсэм голая вышли? Прастудытэсь… – пытался он выдавить из себя Шарля Азнавура.
Марина одарила его таким ошалелым взглядом, что тот начал, начиная с ширинки, критически себя осматривать. Не дав армянскому Дону Жуану опомниться, Марина забежала в здание, прыжками поднялась по лестнице и буквально ворвалась в кабинет, до смерти испугав коллег. Из-за дрожи и одышки ей только с третьего раза удалось правильно напечатать в окошке браузера: «Кафе Незнакомка».
Так Марина узнала, что в Москве есть только одно кафе с таким названием. И уверенность вернулась.
В кабинете начальника управления кто-то орал:
– Да, мы будем натягивать ноябрь на сентябрь… нет, ноябрь на август мы натянуть не сможем…
Марина прикрыла дверь.
– О чём это он? – спросила она секретаршу Лидочку – молодую и безмозглую, как все секретарши.
Та сделала такое лицо, будто только что съела полкило гнилых лимонов.
– Селектор с Питером…
– Надолго? – с надеждой в голосе спросила Марина.
Лидочка пожала плечами, тряхнув при этом бюстом.
– Только начали. А что ты хотела?
– Отпроситься. Хочу сегодня уйти пораньше.
Лидочка свернула голову вбок и приподняла выщипанную «в ниточку» бровь.
– Свидание? В четверг?
Марина только фыркнула в ответ.
«А если там будет много окон? – думала Марина, пока бежала к метро. – Мне что, к каждому столику подходить? А если там вообще окон не будет?»
В вагоне она снова начала сомневаться, что поняла всё правильно, но это уже ничего не значило: любопытство толкало её в спину и кололо пониже оной чем-то маленьким и острым.
На улице Марину за все места начал хватать холоднющий ветер, и ей стало не до сомнений – когда так задувает в подхвостье, в голове остаётся только одна мысль: «Почему я пошла в юбке, а не в брюках?»
Марина успела вовремя. Ровно в семь она по склизким ступенькам спустилась в небольшой подвальчик недалеко от Апраксинского дворца.
Дрожь в конечностях стала ещё ощутимее, когда прокуренный гардеробщик принимал у неё пальто и шарф. Марина протёрла очки и увидела себя в огромном ростовом зеркале, в котором даже она смотрелась коротышкой.
– Ну, здравствуй, Марина Владимировна, – произнесла она тихо и сделала пару шагов навстречу себе.
Отражение в зеркале сделалось крупнее.
– Немного бледновата, подруга, – продолжила беседу Марина, – и на башке кошмар…
Расчёска – помада – пудра, и Марина, отодвинув сумочкой портьеру, прошла внутрь сквозь прокрустову арку.
Окно в слабоосвещённом подвале со сводчатым потолком оказалось всего одно, и за столиком возле сидел некто странный в шляпе. Лица не видно: его скрывала плотная вуаль, плавно переходящая в накинутый на плечи палантин, из которого торчала узкая бледная кисть. Кисть потянулась к бокалу с красным, и искрящиеся в электрическом свете перстни заставили Маринины глаза раскрыться шире.
