Книга Русская революция в Австралии и "сети шпионажа" - Юрий Артемов

Он оставался верен своей партии, но дружил и с крайними левыми, включая ненавистных властям коммунистов и уоббли. Брукфилд приветствовал Русскую революцию и с сочувствием наблюдал за социалистическим экспериментом в России.

Всю страну потрясла эта трагедия. На железнодорожной станции мужчина открыл беспорядочный огонь из автоматического пистолета по людям, ожидавшим поезда. Среди них были старики, женщины, дети. Полицейских оторопь взяла, они даже не попытались обезоружить стрелка. Четверо уже были ранены, когда Брукфилд бросился на негодяя.

Он был человеком огромного роста, широкоплечим, физически сильным. Но оружия у него не было. Бруки получил четыре пули, пока не упал замертво. Тем временем стражи порядка пришли в себя и скрутили убийцу.

Тысячи людей встречали поезд, доставивший в шахтерский город Брокен-Хилл гроб с телом Брукфилда. Пели «Красное знамя» – боевой гимн профсоюзов и лейбористов. Траурная процессия растянулась на две мили. На время церемонии похорон прекратили работу почти все фабрики и заводы Австралии.

Среди тех, кто пришел проститься с Джеком, выделялся невысокий худощавый человек, одетый опрятно, но чрезвычайно скромно, даже бедно. Советский консул Петр Симонов. Видавший виды костюм выглажен, стоптанные башмаки начищены. Лицо осунувшееся, усталое.

Симонов близко знал Перси. Они познакомились в Брокен-Хилле лет семь-восемь тому назад, вместе вкалывали на горных разработках. Был еще третий друг – Майкл Консидайн. Они настолько сдружились, что были не разлей вода, их прозвали «Брокен-хилловской тройкой». Конечно, Майк тоже пришел на похороны. Лучше него и Бруки товарищей у Симонова не было. Они не раз выручали его, вытаскивали из тюрьмы, ссужали деньгами.

Случившееся в Ривертоне стало для Симонова огромным потрясением. Он утратил одну из самых надежных опор в жизни. Вот уже больше трех лет он выполнял консульские обязанности, не получая из Москвы ни денег, ни слова поддержки или поощрения. В Народном комиссариате иностранных дел, советском внешнеполитическом ведомстве, о нем словно забыли. Хотя он не раз напоминал о себе…

Сколько было сделано для того, чтобы отправить на родину сотни русских эмигрантов, жаждавших принять участие в строительстве светлого будущего. Сколько сил отдано пропаганде идей Октября. Симонов воспевал достижения Советской России, ходил на демонстрации с австралийскими и русскими рабочими, стоял в пикетах, участвовал в стачках, не пасовал перед угрозами властей.

Но сейчас он на пределе. Бывшие соратники обвиняют его в коррупции и стяжательстве, строчат доносы, которые ложатся на стол советскому наркому Чичерину и его заместителю Карахану. Посмотрели бы, в какой бедности живет Симонов. Небольшие средства, поступавшие от выдачи паспортов и распространения бюллетеня «Советская Россия», тут же уходили на оплату типографских услуг, на помощь неимущим соотечественникам. Если бы не австралийские товарищи, такие как Брукфилд или Консидайн, он бы ничего не добился.

Многие из пришедших на похороны знали, что Симонов – русский. Со многими он хорошо знаком. Вместе прошли через тяжелые испытания. И, тем не менее, на него бросали косые взгляды. Все знали, что Бруки застрелил эмигрант из России…

Герман Тамаев в действительности был не русским, а осетином, но Симонов не считал возможным ссылаться на этот факт. Причина заключалась не только в том, что для австралийцев все выходцы из Российской империи были русскими, и убеждать их в том, что они отличаются от осетин или, скажем, от татар, было бесполезно. Симонову претило заострять внимание на этнических различиях внутри российской общины. Опуститься до этого было бесчестно, недостойно его как человека и советского представителя.

Тамаев жил в Брокен-Хилле. Диаспора там насчитывала несколько тысяч человек, в основном селившихся в районе Бэрриер. Осетин среди них было около двухсот. Любые намеки на происхождение Тамаева могли быть истолкованы как попытка возложить на них коллективную ответственность за смерть Брукфилда. Поскольку подобные попытки делались со стороны некоторых русских, Симонов написал письмо главному редактору газеты «Бэрриер Дэйли Трус» (“Barrier Daily Truth”):

«Зная о моей дружбе с покойным товарищем Джеком Брукфилдом, вы не должны сомневаться, что я скорблю о его безвременной кончине не меньше, чем кто-либо еще. Именно поэтому я не хочу, чтобы из-за этого пострадали другие люди – за исключением того, кто повинен в смерти товарища Брукфилда.

Я получил несколько писем из Брокен-Хилла, в которых говорится о том, что некоторые русские представляют Германа Тамаева не русским, а осетином, создавая впечатление, что все осетины – какие-то преступники, или, по крайней мере, дурной народ, не имеющий ничего общего с другими русскими…

Нельзя забывать, что Россия расположена на двух континентах, европейском и азиатском, и ее население состоит из около сотни различных национальностей, хотя славянское население преобладает. Нужно учитывать и то, что в то время, как прежнее империалистическое правительство России, как и все империалистические правительства, подвергало дискриминации некоторые национальности бывшей Российской империи, нынешнее правительство России рассматривает представителей всех рас и национальностей равноправными гражданами Федеративной республики.

Вот почему, как бы я ни был возмущен трагическим происшествием с товарищем Брукфилдом, я считаю совершенной трусостью инсинуации со стороны этих русских насчет преступного характера осетин Брокен-Хилла… только лишь потому, что этот подлый мерзавец – один из них. Я считаю его русским, но вместе с тем исхожу из того, что ни один здравомыслящий человек не станет обвинять в случившейся ужасной трагедии всех русских в Австралии… Преступления происходят каждый день… и в основе их лежат причины индивидуальные и социальные, а не национальные».[7]

Австралийская пресса окрестила Тамаева «выжившим из ума русским, совершившим чудовищное нападение на пассажиров экспресса, направлявшегося из Брокен-Хилла в Аделаиду». Трудно судить, было это клиническим случаем или проявлением идеологического экстаза.

Герман Тамаев свихнулся на почве коммунизма. Его квартира была увешана фотографиями Ленина, Троцкого, лидеров ИРМ. На стене красовался транспарант «Да здравствует Федеративная индустриальная социалистическая российская республика». Возможно, ему взбрело в голову, что лейборист Брукфилд компрометировал рабочее движение. Хотя Джек так много делал для защиты прав трудящихся…

По другой версии Тамаев переживал из-за смерти своего друга и в расстреле мирных обывателей надеялся найти лекарство против депрессии. Подозревали, что его наняли враги Брукфилда. Промышленников и финансовых воротил, возмущавшихся радикализмом этого защитника рабочих и мечтавших свести с ним счеты, хватало. По словам Консидайна, Тамаеву заплатили 100 фунтов, и он подтвердил это под присягой на допросе в ривертонской полиции. Однако в ходе дальнейшего расследования этот факт не упоминался.

Если Брукфилда «заказали», то это был изощренный план убийства. Открыть стрельбу по обычным гражданам в расчете на то, что Бруки кинется им на помощь. Тамаев сказал, что пострадавших ему совсем не жаль.