Книга Социальное насилие - Яков Гилинский

Наконец, и это – главное, агрессия и убийство среди животных всегда инструментальны: из – за пищи, из – за самки, при защите детенышей, при «самообороне» (т. е. «витально обусловлены, необходимы»), но никогда не превращаются в самоцель, не бывают, как у людей, «просто так», «куражу ради», «по пьянке», «из хулиганских побуждений». Если волк вынужден есть зайца, а заяц – капусту, то человек уничтожает и тех и других «ради спортивного интереса»…

И не заставляет ли задуматься при объяснении человеческих пороков животными инстинктами «тот факт, что намеренное убийство особей своего вида отсутствует в мире животных, а черепа первобытных людей, проломленные каменным топором, находят в одном археологическом слое с первыми каменными топорами»[18].

Со времен первых каменных топоров средства взаимного уничтожения людей непрестанно совершенствовались. По неполным подсчетам, с 3600 г. до н. э. по настоящее время (т. е. более чем за 5600 лет) на Земле было всего 300 мирных лет, свыше 15 тыс. войн, унесших около 3,5 млрд. человеческих жизней. Только за 80 лет ушедшего XX века в мире произошло свыше 150 войн («малых»!), стоивших человечеству более 100 млн. жизней. В книге P. Hassner приводятся данные Р. Руммела, согласно которым за 87 лет минувшего столетия помимо 39 млн. жертв межнациональных и гражданских войн, около 151 млн. человек были уничтожены собственными правительствами. По оценке N. Kressel, лидеры стран («спонсоры убийств»), принесли в жертву: СССР (1917 – 1987) – 61,9 млн. человек, Китай (1928 – 1987) – 45,2 млн., Германия (1934 – 1945) – 20,9 млн., Япония (1936 – 1945) – 5,8 млн., Камбоджа (1975 – 1978) – свыше 2 млн. человек и т. д.[19] Какие хищники животного мира могут похвастаться столь массовым уничтожением сородичей?!

Насилие в человеческом обществе отличается от агрессивности животных не только масштабами, не только отсутствием «витальной необходимости», но и тем, что оно сопровождается враждебным отношением[20] к объекту насилия (волк не испытывает «вражды» к зайцу) и далеко не всегда носит инструментальный характер. Итак, агрессия присуща всему живому, насилие – только человеку. Впрочем, качественное отличие насилия от агрессии признается не всеми авторами[21].

О несостоятельности объяснений человеческой агрессивности и насилия исключительно «животным» происхождением свидетельствует и отношение к детям. Так, «избирательно хорошее отношение к собственному ребенку и неприязнь к ребенку «не своему» (скажем, к ребенку супруги от первого брака) часто объясняют «голосом крови», «животным инстинктом». Между тем многие животные легко принимают к себе детенышей даже других видов, кормят, защищают, обучают их, как собственных. Отсюда можно сделать вывод, что у человека деление детей на «своих» и «чужих» возникло в ходе общественного развития, а не является результатом его «животного» происхождения»[22]. Более того, именно у людей наблюдается усиливающаяся агрессивность по отношению к собственным детям, и насилие над детьми (своими и чужими), которое приняло в современном мире катастрофический характер[23].

Так что, в-четвертых, «если проявление истребительной внутривидовой агрессивности – это специфическая особенность человека, то разве не логично искать причины этой специфической черты в том, что характерно именно для человека, что его отличает от животных, а не в том, что его роднит с ними?». Очевидно, что «специфические особенности агрессивности у человека есть следствие специфических же для человека условий жизни, т. е. следствия особенностей той социальной среды, которую он в процессе своего исторического развития для себя создал. При таком понимании проблема причин агрессивности превращается в проблему исследования тех социальных причин, которые агрессивность вызывают»[24].

Однако прежде чем перейти к действительно необходимому исследованию социальных причин агрессивности и насилия в обществе, остановимся, по необходимости кратко, на истоках и агрессивности, и насилия в контексте некоторых фундаментальных закономерностей Мира. Это позволит лучше понять подлинное соотношение биологичес кого и социального в изучаемых явлениях, прояснить биологические (естественные, природные) предпосылки социальности.

Немного физики и «метафизики»

И человечество, и человеческое общество – лишь мимолетные этапы, фрагменты Единого мирового процесса самодвижения, самоорганизации материи[25].

Самодвижение Вселенной (гипотетически – от первичной сингулярности и Большого Взрыва до «схлопывания»…) осуществляется в двух основных формах: самоорганизации (убывание энтропии, повышение негэнтропии и степени организованности, упорядоченности) и самодезорганизации (возрастание энтропии, хаотичности, снижение уровня организованности). Количественно определимым критерием направленности развития (изменения) системы может служить энтропия – ее возрастание свидетельствует о преобладании нисходящих, регрессивных, дезорганизационных процессов, а уменьшение – о преобладании восходящих, прогрессивных процессов, повышении уровня организованности.

Процесс развития можно представить как уменьшение энтропии и увеличение негэнтропии в развивающейся системе. Уменьшение энтропии возможно за счет накопления информации. При этом, однако, «уменьшение энтропии в самой самоорганизующейся системе может иметь место лишь за счет ее увеличения в среде»[26]. Поэтому, кстати говоря, в условиях изоляции системы (например, человека или же – общества) происходит ее деградация…