Книга Сетевой - Екатерина Осянина

– Ты там уснула что ли? Корни пустила? Давай выходи, знакомиться будем.

Я продолжала стоять столбом, осматриваясь в туалете, как будто видела его первый раз. Долго я тут отсиживаться все равно не смогу. Держать оборону тут трудновато, а осаду и подавно. Бежать мне некуда, но и погибать от голода в собственном сортире не входило в мои планы. И вообще: мой дом – моя крепость!

Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор, готовая чуть что юркнуть обратно. Было тихо. Как мне показалось, звеняще тихо. Даже тиканье часов не нарушало этой напряженной тишины, потому что у меня дома не было тикающих часов! Я выскользнула из туалета и замерла в нерешительности, как витязь на распутье, решая, в какую из своих комнат мне сейчас безопаснее двигаться.

– Давай-давай, не боись, я тебя не трону.

– Почему?

Мне было и впрямь интересно. Ни один из прежде встреченных мной барабашек не проявлял подобного дружелюбия. Подозрительно.

– Я любопытный. Ты нет?

– Я в меру.

Я осторожно двинулась по коридору на голос. Кажется, это из гостиной.

Я сперва заглянула в зал из-за дверного проема. В меня опять ничего не швырнули, и я встала на пороге, оглядывая свое жилище, которое вот-вот могло превратиться в поле боя. Я никого не увидела. Ошиблась? Голос шел из кухни?

Вдруг вертящийся компьютерный стул развернулся ко мне, резко остановился безо всякой инерции, и я увидела его. Он сидел, слегка подавшись в мою сторону, скрестив ноги и чуть покачивая ими. Сейчас он казался мне не вполне материальным – каким-то расплывчатым и полупрозрачным. Я разглядывала его, он меня. Он явно ждал, но я не собиралась нарушать молчание. Мало ли что я ляпну, вдруг он обидится и передумает меня не трогать. Однако ему надоело играть в гляделки, он откинулся на спинку кресла, и оно стало тихонько поворачиваться вправо-влево. Я люблю так покачиваться, когда задумаюсь над текстом во время работы, но я отталкиваюсь при этом ногой. А он ничем не отталкивался. Просто покачивался туда-сюда, как будто тоже над чем-то задумался. Я заметила, что теперь стала видеть его лучше, четче, как будто надела очки.

Сейчас почему-то он не казался мне таким страшилищем. Вполне себе добродушный лохматый сказочный персонаж. Сидящий, правда, на моем стуле спиной ко моему рабочему ноутбуку.

– Да ты проходи, не стесняйся.

– Чувствуй себя как дома, – ехидно подхватила я.

– Чувствуй, чувствуй, – вальяжно разрешил он.

– А ничего, что я тут уже две недели чувствую себя как дома?

– Ничего, – снова важно покивал он своей лохматой башкой, – я-то тут подольше живу! – сообщил он, явно чем-то гордясь.

– А я тут теперь и дальше собираюсь жить! – с нажимом сказала я.

– Да живи, пожалуйста! Я тебя что, выгоняю, что ли? – возмутился он. – Что ты бычишься вообще?

Он вдруг насупился и замолк. Я ждала продолжения.

– Ну, вообще-то я должен извиниться, да. Я не хотел тебя пугать и оскорблять. Некрасиво получилось.

– Некрасиво.

– Я извинился!

– И чего ты от меня ждешь? Что я брошусь тебе на шею?

Мы снова замолчали. Чтобы заполнить паузу, да и вообще как-то сменить обстановку, я решила наконец-то занять хотя бы нормальное место в своей квартире. В конце концов, что я, гость?

И я развязной походочкой продефилировала к своему любимому креслу, на ходу размышляя, какую позу мне подобает принять. Ничего не придумав, я уселась в кресло с ногами и завернулась в любимый флисовый плед. И включила торшер, чтобы стало еще уютнее и чтобы показать, что квартира моя, и хозяйничаю тут и задаю атмосферу – я!

Теперь мы с ним были на равных, сидели друг напротив друга и продолжали играть в гляделки.

Он перестал крутить стул и снова стал каким-то размытым и нечетким. Теперь было трудно разглядеть выражение его лица.

– А где ты был все это время? – наконец-то задала я мучивший меня вопрос.

– Недалеко, – уклончиво ответил он, снова начиная покачиваться в кресле и принимая четкие очертания. В чем тут дело, я еще не вполне понимала, но уже начала догадываться.

– А почему кот тебя не видел?

– Кот? Я тоже его не видел. У тебя был кот?

– Я брала его взаймы, когда приходила выбирать квартиру.

– Наверное, я в тот момент отлучился.

– Повезло мне, – задумчиво произнесла я, – как утопленнице.

– Ты так не любишь домовых? И почему же?

– Это они меня почему-то не любят. – Прозвучало это так, как будто я жаловалась, и он это сразу понял и использовал против меня же.

– Обижают? – спросил он с притворным сочувствием.

Я не стала развивать тему. Наверняка ему известно больше моего, на что способны эти парни.

– Как же так вышло, – продолжала я гнуть свое, – что ты проявился только сейчас?

– Ну, сначала я отсутствовал. Временно. Потом я обнаружил, что ты сюда въехала.

– Прости, что не предупредила, – съехидничала я. – Ах да! Ведь если бы я знала, что ты тут обитаешь, то вообще ноги бы моей тут не было!

– Потом я присматривался к тебе, а потом не удержался и… Но зато мы все выяснили! – Он явно оправдывался, и это было хорошо. – Я правда не думал, что ты меня услышишь. Почему ты вообще меня слышишь? И видишь… Давно это у тебя?

Я немного расслабилась. Он действительно не производил впечатления агрессивного, как те злобные сущности, которых я встречала раньше. Он даже внешне на них не был похож. Может, у них есть какая-то система различий? Они вообще общаются друг с другом?

Вопросов было море, и я решила, что когда-нибудь все их задам. Если, конечно, у нас с ним все сложится. Шанс, надо признать, был уникальный.

– С детства. Я могу видеть таких, как ты, но я и не подозревала, что вы умеете говорить.

– Я умею.

– Почему?

Он пожал плечами:

– Я любопытный. И я так давно наблюдаю за людьми, что… И вообще: с волками жить – по-волчьи выть!

– О! – удивилась я. – Ты знаком с нашим устным народным творчеством?

Он усмехнулся.

– Сколько тебе лет?

Он фыркнул:

– Я после первой сотни тысяч сбился со счета! – Мое лицо вытянулось, и он явно был доволен произведенным эффектом.

– Миллион есть?

Он опять пожал плечами. Я решила не выяснять, видел ли он динозавров.

– А зовут тебя как?

Он опять усмехнулся:

– Отвечу избитой фразой: никто меня не зовет, я сам прихожу.

– Серьезно.

– Серьезно! Ну подумай: кто, когда и куда меня зовет? Я уже много тысяч лет разговариваю сам с собой и с мебелью. Я могу себе придумать имя, но кто им будет пользоваться? Я у себя один такой!