Книга Тринадцатый ковчег - Дженнифер Броуди

Священник преклонил колени и вручил браслет отцу Сари:

— Маяк, господин президент.

— Благодарю, профессор.

Отец принял браслет, но не стал ни прятать его, ни надевать. Вместо этого он обратился к старшей из дочерей:

— Элианна, дай руку, пожалуйста.

Он не просил, а приказывал — пускай и мягким, кротким тоном. Отец и дочь посмотрели друг другу в глаза, и между ними словно промелькнула искра понимания. Сари, не зная, в чем дело, испугалась. Во рту вновь стал ощущаться металлический привкус.

— Да… папа, — чуть дрогнувшим голосом ответила Элианна.

Подвернув рукав на правом запястье, она забрала у отца браслет. Повертела его, приглядываясь к золотистым бликам на его поверхности.

— Такой легкий, почти ничего не весит.

Внезапно, словно ожив от прикосновения Элианны, твердый и с виду цельный Маяк как будто расплавился и плавно раскрылся. Внезапная трансформация металла привела Сари в трепет. Элианна тоже смотрела на браслет не отрываясь.

— Давай же, — поторопил отец. — Это твой долг.

Под пристальными взглядами отца и профессора Элианна надела браслет на запястье. Как только замок закрылся, символ вспыхнул ослепительным зеленым светом. Черты лица Элианны обмякли, зрачки расширились, с губ сорвался тихий стон. Символ погас так же быстро, как загорелся. Элианна моргнула, тряхнула рукой, покрутила кистью: устройство соединилось с ее плотью, буквально вросло в смуглую кожу. Профессор, удовлетворенно бормоча себе под нос, тщательно осмотрел руку Элианны.

— Вживление прошло успешно, — сообщил он отцу девочек. — Контакт очень прочный, как мы и рассчитывали. Как самочувствие, дорогая? — спросил он у Элианны. — Голова не кружится? Слабости нет? Не тошнит?

— Немного, — прикусив губу, ответила Элианна. — В голове туман и… какая–то чехарда.

— Это пройдет, когда привыкнете к Маяку, — пообещал профессор. — Пейте побольше жидкости… Понимаю, сегодня это будет трудно сделать, но постарайтесь отдохнуть.

Похлопав Элианну по руке, он прикрыл Маяк рукавом рубашки, затем, довольный, поднялся с колен и попрощался.

— Aeternus eternus, — с поклоном произнес профессор.

— Aeternus eternus, — эхом отозвался отец. Лицо его сделалось еще мрачнее, морщины — глубже. — Да помилует нас Господь.

Профессор не ответил. Он еще раз поклонился и, шурша мантией, покинул борт. Зазвучала сирена, и замигали красные предупредительные огни. «Все вниз!» — раздался приказ. В салон хлынули морские офицеры и тут же заняли места за приборами. Двое задраили тяжелый люк, отрезав Сари и остальных от внешнего мира. Когда зашипел вытесняемый воздух, Сари внезапно поняла: земли она больше не увидит.

Заработали огромные двигатели, и субмарина стала погружаться. Она уходила все глубже и глубже, на мили под воду, в кромешную тьму.

* * *

А в это время на другом конце страны профессор Дивинус вместе с назваными братьями и сестрами в алых мантиях торопливо пересекал двор Гарвардского университета. На лацканах одеяний у всех красовался тот же символ, что и на борту подлодки. Только что закончив разговор с президентом, Дивинус нахмурился. «Время пришло», — сказал президент. Профессор знал, что рано или поздно это случится, но до последнего надеялся, что ошибался в расчетах… Виданное ли дело для ученого!

Минуя Мемориальный зал — здание–памятник погибшим во время Гражданской войны солдатам, — Дивинус вспомнил, как лет шестьдесят назад (шестьдесят четыре, сам себя поправил он) первый раз оказался в Гарварде. Тогда он был худощавым восемнадцатилетним парнишкой, полным амбиций и энергии. За прошедшие десятилетия его веснушчатое лицо высохло и покрылось морщинами, рыжие волосы побелели, но оставался таким же худым.

Дивинус с товарищами поднялся по ступеням библиотеки Уайденера — здания, давно забытого как студентами, так и профессорами: лестница местами обвалилась, колонны стали крошиться, фасад покрылся сажей.

— Полегче, Тео, — окликнул его профессор Сингх.

Пусть и не столь проворный, как в юношеские годы, Дивинус умудрялся не отставать от профессора Сингха — самого молодого из братства, сорокадвухлетнего ученого. Сингх заведовал кафедрой астробиологии и успел написать несколько книг по своему предмету, которые стали бестселлерами. Остальные одиннадцать членов братства тоже были выдающимися учеными, и все поклялись служить общему делу до самой смерти.

Поднявшись на крыльцо, Дивинус встал у колонны и обернулся: из общежитий в панике выбегали студенты. Должно быть, новости уже разошлись. Многие звонили по коммуникаторам родным и близким, почти все плакали, однако нашлись и те, кто, взявшись за руки, сидели кругом на лужайке, полные смирения перед лицом судьбы.

Сцена хаоса напомнила черно–белые снимки двухсотлетней давности, когда группа студентов в знак протеста против войны во Вьетнаме захватила Юниверсити–холл.

Правда, на этот раз все было иначе. Чего–то не хватало… Надежды. Студентам на снимках ее было не занимать. Надежда и подтолкнула их на столь радикальные действия. Зато эти молодые люди уже ни на что не надеялись. Дивинус столько лет посвятил разработке проекта «Ковчег» и все же не мог поверить, что Конец пришел. Он всегда отчаянно надеялся, что возможность гибели человечества останется только возможностью. Но, как это обычно и происходило, он все предсказал безошибочно.

Дивинус заставил себя отвернуться. Этим молодым людям помочь он уже не мог. Профессор вместе с товарищами — а всего их было тринадцать — направился к зданию библиотеки и поспешил миновать ее мраморные залы. Некогда в этом обветшалом здании хранились миллионы томов — когда люди еще читали бумажные книги. До того, как их все оцифровали. Дивинус принюхался и чихнул. От заплесневелых томов, может, и избавились, а вот запах никуда не делся. Наконец профессора оказались возле золотой двери со знаком братства.

— Aeternus eternus, — сказал Дивинус.

Братья и сестры в унисон повторили за ним эту фразу. Их голоса эхом разнеслись по коридору.

— Aeternus eternus.

Сработала система распознавания, и пискнул замок. Створки двери разошлись в стороны, пропуская профессоров в кабину лифта. Когда все погрузились, толстые створки сомкнулись, и начался спуск. От скорости, с которой лифт помчался глубоко под землю, заложило уши. Дивинус почесал нос и снова чихнул. Просто поразительно, как раньше ученые полагались на хрупкие, недолговечные рукописи.

Внезапно шахта содрогнулась от взрыва. Дивинус чуть не упал, но профессор Сингх успел подхватить его. Названые братья обменялись мрачными взглядами. Они поняли друг друга без слов: до Конца осталось совсем недолго.

Вскоре кабина лифта остановилась, и створки двери разошлись. Дивинус вышел, и тут же наверху загорелись лампы, явив взору камеру размером с футбольный стадион, а ведь это был только первый зал. Во все стороны тянулись ряды из тысяч золотых машин: через окошки в их передних стенках виднелось драгоценное содержимое.