Книга Инициация - Лэрд Баррон

После долгих мытарств Шпион достиг захолустной долины, населенной хмурым, дочерна загорелым мужичьем, занятым разведением коз и овец и выращиванием свеклы и редьки. Царство заготовки торфа и сжигания кизяка. Местечко из разряда тех, до каких нет дела королевскому двору и обычно даруемых какому-нибудь мелкотравчатому аристократу-голодранцу в качестве утешительного приза.

Местность была по большей части дикая, если не считать примитивных крестьянских делянок и неогороженных пажитей. Сосновые рощи перемежались каменистыми пастбищами и пригорками. С ледника, покрытого запекшимися разводами черной пыли, с грохотом катилась река. Дальний край долины переходил в верховую болотную пустошь, где бродили волки и высились руины древних крепостей и побитые дождями и ветрами груды камней, воздвигнутые побежденными варварскими племенами. Суровый, унылый пейзаж, который разбередил все тревоги Шпиона, но одновременно взбудоражил его надеждой обнаружить именно здесь логово злодея, на которого он охотился.

Он сразу же напал на золотую жилу.

Седобородому фермеру доводилось видеть Карлика в соседней деревне. Имя? Да кто его знает? Люди звали его Карликом. Он жил высоко в пещере и спускался в долину за припасами пару раз в год по праздникам и тогда напивался допьяна, пускался в пляс с хорошенькими девицами, если те оказывались недостаточно шустры, чтобы вовремя выскользнуть из его похотливых объятий, и пугал детей (а больше матерей) душераздирающими историями о сексуальных извращениях фейри и разных чудищ. Промышлял он ювелирным делом и охотой на волков. В глубине души фермер подозревал, что Карлик – профессиональный кладбищенский вор, тягающий большую часть своих побрякушек из руин на болоте.

Так или иначе, редкая образина этот малый, да и зажился уже на этом свете.

– Зажился? – переспросил Шпион.

– Вестимо так. Когда я его повстречал впервой, я был от горшка два вершка. Видел его снова не далее как прошлой весной. Скакал по Болотной дороге с мешком за горбом. Поди, козленка тащил… Мешок-то трепыхался дюже крепко.

Фермер предложил Шпиону переночевать в своем амбаре, поскольку в деревне хватало нечестивых людей, и богобоязненному христианину там было не место. На просьбы привести пример нечестивости он только сплюнул, сделал знак против порчи и бормотнул что-то в бороду. На прощание он посоветовал Шпиону остерегаться Карлика. «Держись-ка ты подале от него с его маленькими дружками. Худой тебя ждет конец, ежели будешь вынюхивать про евонные дела».

Эту песенку Шпион уже слышал. Вслух же он поинтересовался, о каких маленьких дружках шла речь.

– Сам-то я их не видывал, только слыхивал. Убогие да увечные. Есть среди них такие, у кого нет ни рук ни ног – вот что я слыхивал. Только ползти за ним и могут, вот так-то. Туды-сюды по грязи, как треклятые черви.

– Он обзавелся свитой из безруких, – произнес Шпион, вздымая брови к полям треуголки. – Или безногих. Которая следует за ним повсюду.

– Кто безрукий, а кто и с руками. Кто безногий, кто с ногами. А у кого и ничего нет. Так вот я слыхал.

Фермер пожал плечами, снова сделал охранный знак и дальше тему развивать отказался.

Шпион с трудом дотащил ноги до деревни и снял комнату в грязной гостинице. В качестве легенды для прикрытия он объявил себя отставным солдатом, направляющимся через все королевство к своему дому недалеко от границы. Он назвался старателем и обронил, что может задержаться на неделю-другую, чтобы исследовать холмы на предмет месторождений золота и серебра. Ни один из овцеводов и козопасов, вваливавшихся в гостиницу выпить пинту грога после целого дня, проведенного среди вересковых зарослей, и ухом не повел.

Шпион прихватил с собой в постель пару служанок, которые были приятно впечатлены его наружностью, а еще более отсутствием запаха навоза и наличием монет в кармане. Обе видели Карлика не далее как месяц назад. Обе испытали ужас и отвращение при взгляде на него, хотя он не сделал ничего такого, что могло бы их обидеть. Да, они слышали о его братии увечных, которые, как считалось, скрывались в горной пещере, кроме тех редких случаев, когда они сопровождали его в вылазках на болота. Слухи, которыми поделились девахи, не содержали ничего примечательного. За исключением одного – по сообщениям некоторых старых матрон, Карлик и его братия рубили младенцев на фарш, и пол их пещеры устилали кости нескольких поколений погибших малюток. Когда-нибудь эти людоеды дождутся давно причитающегося им шествия с вилами и факелами, заверяли девахи.

Названием деревни Шпион не поинтересовался. Дома здесь были построены в стародавние времена и представляли собой хибары из глины, кирпича и соломы, с маленькими дверями и еще меньшими окнами, завешанными овчиной. После заката двери запирались на засовы. Над порогами висели языческие символы, а кости животных были обычным украшением дворов. Когда Шпион проходил по улице или входил внутрь, разговоры затихали, а люди улыбались ему и устремляли взгляды в пол или к небесам.

Местные жители были странным народом – одевались на старинный манер и говорили с акцентом, настолько трудным для его восприятия, что он не понимал каждое третье слово, когда беседа велась медленно и обычным тоном, и полностью упускал смысл сказанного, когда говорившие бормотали о чем-то между собой, что случалось часто. В целом, население было однородно по составу, как жабы в пруду. За исключением распутных служанок, которые родились за пределами долины в более многолюдных местах, местные женщины в разговоры с ним не вступали. Застенчивостью, вне всякого сомнения, они не страдали: улыбались, подмигивали и норовили прижаться мимоходом, но не произносили ни слова. Многие были беременны, но что его удивило – так это полное отсутствие детей в поле зрения. Самый юный из тех, кого он повстречал, уже брил бороду.

В полумиле к северу от города, над обрывом, высился храм, построенный в незапамятные времена. В первый же вечер, когда Шпион расположился в гостинице, его внимание привлекла суматоха в пивном зале. Хозяин, прислуга и гости вдруг разом отставили кружки с элем и тарелки с жареной козлятиной и устремились на городскую площадь. Процессия деревенских жителей, освещая себе путь факелами и светильниками, потянулась по дороге, ведущей от площади к храму. Они двигались в полной тишине, возглавляемые троицей в рясах цвета ржавчины и устрашающих языческих масках, которые не напоминали ни одно знакомое Шпиону легендарное или реальное существо.

Поток паломников влился в дальнее здание, и его холодный, темный силуэт поглотил их на добрых два часа, после чего процессия вернулась на площадь и разошлась. Хозяин гостиницы оказался одним из облаченных в рясу предводителей церемонии. Он снял свою отвратительную маску – восковой гибрид угря с каким-то хищным насекомым – и громко затопал по залу, подбрасывая дрова в камин и собирая посуду, как будто не произошло ничего необычного. Позже Шпион попытался выведать что-нибудь у служанок, но те потупляли глаза и пытались отвлечь его от расспросов посредством далеких от изысканности, но пылких любовных утех.

На следующее утро, как следует позавтракав, он решил наведаться ко вчерашнему месту. Пес поплелся за ним с заметным отсутствием энтузиазма. Рыча, поскуливая и злобно косясь на каждого встречного, он давал понять, что деревня ему решительно не нравится. Горный воздух дурно действовал на его утонченные собачьи чувства.