Книга Полуночный танец дракона (сборник) - Рэй Брэдбери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ему хотелось пойти вперед, к ним, тело же тянуло его назад, к машине. Снова он не решал ничего. Его ноги опять задвигались сами, и башмаки тихо понесли его прочь.
То же самое происходило с телами, ногами и башмаками незнакомцев.
Они двигались в разных направлениях, украдкой поглядывая на забытый всеми, одиноко развевавшийся на ветру стяг и на опустевшую площадку перед школой и прислушиваясь к доносящимся изнутри оживленным голосам, смеху и звукам от расставляемых по местам стульев.
Они двигались, оглядываясь на флагшток.
Он почувствовал странное покалывание в правой руке, как будто она хотела подняться. Он приподнял руку и взглянул на нее.
И тогда футах в шестидесяти от него, по другую сторону флагштока, один из незнакомцев, украдкой взглянув, тоже поднял руку и слегка помахал ею. Стоящий в стороне другой старик, увидев это, повторил жест, за ним третий.
Он наблюдал, как его рука, ладонь, кончики пальцев посылают последний прощальный жест. Он смотрел на свою руку и поверх нее на стариков.
Господи, подумал он, я ошибся. Это не первый школьный день. Последний.
Судя по запаху, доносившемуся с кухни, Элис готовила что-то вкусное.
Он остановился в дверях.
– Привет, – послышался ее голос. – Входи, дай ногам отдохнуть.
– Да-да, – кивнул он и прикрыл за собой дверь.
Войдя в гостиную, увидел на накрытом к обеду столе их лучшую столовую посуду и серебро, праздничные салфетки и горящие свечи, которые прежде зажигались только по вечерам. Элис смотрела на него с порога кухни.
– Откуда ты знала, что я вернусь так быстро?
– А я и не знала. Я увидела, как ты подъехал. Яичница с беконом будет готова через минуту-другую. Может быть, ты все-таки присядешь?
– Неплохая идея, – ответил Чарли, опустив руку на спинку стула. – Именно это я и сделаю.
Он сел за стол. Элис чмокнула его в лоб и вновь убежала на кухню.
– Ну и как?
– Что «как»?
– Как она прошла?
– Кто «она»?
– Сам знаешь. Ваша встреча, великий день. Эти ваши клятвы. Кто-нибудь хоть пришел?
– Ясное дело, – сказал он. – Все явились, – добавил он.
– Выкладывай все начистоту.
Она вышла из кухни, неся в руках сковородку с яичницей, и посмотрела на него испытующе.
– Поговорили?
– Я? – Он склонился над столом. – О да, конечно.
– Ну что, нашли о чем поговорить?
– Мы…
– Ну, так как?
Чарли не мигая смотрел в пустую тарелку, чувствуя, как на глаза его навернулись слезы.
– Еще бы! – воскликнул он громко. – Заболтались до одури!
– Хотел бы я – что? – переспросил он, лежа расслабленно в темноте, с глазами, обращенными к потолку.
– Ты меня слышал, – сказала она, так же расслабленно лежа рядом с ним, держа его за руку и тоже глядя на потолок, но пристальнее, будто пытаясь что-то там рассмотреть. – Ну так как?
– Повтори, пожалуйста.
– Хотел бы ты, если бы мог, снова влюбиться в свою собственную жену?
– Странный вопрос.
– Не такой уж и странный. Этот мир является лучшим из всех возможных миров, если все в нем идет, как надо. А надо ведь, чтобы влюбленность возникала вновь и чтобы люди жили потом счастливо, верно? Я вспоминаю, как безумно ты был влюблен в Энн.
– «Безумно» – не то слово.
– Ты никогда не забудешь об этом?
– Никогда. Это точно.
– Тогда, значит, верно, ты бы хотел…
– Уместнее спросить, мог бы?
– Забудь ты об этом «мог бы». Представь на минуту, что все изменилось и твоя жена вновь стала такой же, какой она была много-много лет назад… Что тогда?
Он слегка приподнялся в постели и, опершись на локоть, удивленно посмотрел на нее.
– Странное у тебя сегодня настроение. Что случилось?
– Не знаю. Может быть, вся беда в том, что завтра мне исполнится сорок, а тебе через месяц будет сорок два. Если мужчины сходят с ума в сорок два года, то почему это не может происходить с женщинами двумя годами раньше? А может быть, я подумала: какой стыд! Как стыдно, что люди не могут полюбить друг друга так, чтобы пронести эту любовь через всю свою жизнь, и вместо этого начинают искать кого-то другого… Как стыдно!
Он коснулся пальцами ее щеки и почувствовал влагу.
– Господи, ты плачешь!
– Немножко. Все это так грустно. Мы. Они. Все. Печально. Неужели так было всегда?
– Я думаю, да. Просто об этом не принято говорить.
– Как я завидую людям, жившим сто лет назад…
– Не говори о том, чего не знаешь. И тогда было ничуть не лучше.
Он стер поцелуями слезы с ее глаз.
– Ты можешь сказать, что случилось?
Она села, не зная, куда девать руки.
– Ужас какой. Ни ты, ни я не курим. Герои фильмов и книг в таких ситуациях всегда курят. – Она скрестила руки на груди. – Мне вспомнился Роберт и как я была без памяти влюблена, и чем я тут с тобой занимаюсь, вместо того чтобы сидеть дома и думать о своем тридцатисемилетнем супруге, который больше похож на ребенка…
– И что же?
– Мне вспомнилась и Энн, как она мне действительно, по-настоящему нравилась. Какая она удивительная…
– Я стараюсь о ней не думать. В любом случае, она не ты.
– А что, если бы она стала мной?
Она обхватила руками колени и заглянула ему в глаза.
– Не понял?
– Если бы все, что она утратила и что ты нашел во мне, вернулось бы к ней? Хотел бы ты, мог бы ты тогда снова влюбиться в нее?
– Да, самое время закурить… – Он опустил ноги на пол и отвернулся от нее, уставившись в окно. – Что толку задавать вопрос, на который нет и никогда не будет ответа?
– В этом все дело, правда? – продолжала она, обращаясь к его спине. – У тебя есть то, чего не хватает моему супругу, а у меня – то, чего недостает твоей жене. Похоже, нам нужно произвести двойную пересадку души. Вернее так – двойную пересадку сердца!
Она то ли всхлипнула, то ли рассмеялась.
– Неплохой сюжет для рассказа, для романа или фильма.
– Это сюжет нашей собственной жизни, и мы погрязли в нем без надежды выбраться, разве только…
– Что «только»?
Она встала и беспокойно зашагала по комнате, потом подошла к окну и, подняв голову, посмотрела на усыпанное звездами летнее небо.
