Книга Сказка про манную кашу - Владимир Юделевич

— Приступ вылетации, — прохрипел Сапог-скороход. — У тех, кто долго занимается левитацией, рано или поздно начинается вылетация…

Они быстро теряли высоту, и наконец свалились на какой-то пустырь. Прежде чем они успели придти в себя, появились три амбарных замка. Проскрежетав: «Вы арестованы за нарушение воздушных границ Замочного царства!», они схватили путешественников и потащили их за собой. За холмом открылся город, но они не успели его как следует рассмотреть. Сапог все еще кашлял, а манная каша пыталась объяснить, что ищет своего суженного, принца Киселя, а у сапога-скорохода началась вылетация. Но все было напрасно. Крышка сундука, служившего здесь тюрьмой, захлопнулась над путешественниками. Наступила ночь. Сапог-скороход вздыхал и кашлял. Его мучила мысль, что это из-за него манная каша попала в беду. Маша, как могла, утешала его. Под утро пошел дождь. Снаружи возникла какая-то суета, потом все стихло, только капли стучали по крышке. Этот звук навевал дремоту, и Маша уснула.

Проснулась она от громкого скрипа. «Что это, уж не корзины ли?» — подумала она. Крышка, как ни странно, была не закрыта, и манная каша выглянула наружу. Кругом лежали замки. Все они были покрыты ржавчиной.

— Помогите! — жалобно проскрипела маленькая защелка.

— Что случилось? Как вы ухитрились так заржаветь?

— Ах, у нас сто лет не было дождя! Бедствие застало нас врасплох, и мы не успели спрятаться.

Маше стало жалко защелку. Она достала масло — подарок Ботинка IX — и смазала заржавевшие места. Ржавчина сразу осыпалась, а защелка вскочила совершенно здоровой.

— Дорогая спасительница! Вы должны помочь нашей маленькой принцессе Шпингалете. Когда пошел дождь, глупышка бросилась скакать по лужам, а мы, придворные защелки, не успели ее остановить. И вот теперь она умирает! Скорее!

Не успела Маша дух перевести, как они очутились во дворце. В тронном зале на верстаке лежала Шпингалета. Бедняжка была вся покрыта ржавчиной.

— Если ты спасешь ее, я ничего не пожалею, — проскрипел король.

— Это уж как вам будет угодно, — отвечала с достоинством манная каша, — а я не магу оставить ребенка в беде, даже если его родители сажают в тюрьму неповинных путешественников…

И на этот раз масло оказало такое же действие. Шпингалета вскочила и, звонко щелкая, бросилась к папе на шею.

— Что ты хочешь за свое чудесное лекарство? — спросил король.

— Ничего. Я дарю его вам. Только выпустите бедного сапога-скорохода. Он болен, и ему нужна помощь.

Тотчас же доставили сапога-скорохода. Королевский лейб-медник осмотрел его и сказал, что положение серьезное — больной потерял более двух тысяч гвоздей, но жизнь его вне опасности. Как ни грустно было Маше расставаться с сапогом-скороходом, как ни уговаривали ее замки погостить еще, она не могла ждать. Где-то рядом, в пустыне Сахара, пропадал принц Кисель. И манная каша пустилась в путь.

В сумочке Маша несла ключ, который ей подарили на память. Ни к одному замку в замочном царстве он не подходил, но Маше было неудобно отказываться. Путь лежал через дикие и опасные места. Замки советовали остерегаться, но чего — сами толком не знали.

Около полудня Маша заметила на горизонте точку. Навстречу ей быстро катился зеленый шарик, покрытый множеством колючек. Он приблизился к Маше и замер, с интересом рассматривая ее.

— Ты кто — растение или минерал? — спросил он.

— Я манная каша, — отвечала, слегка обидевшись, Маша, — а ты кто?

— Я кактус Игнация. А ты что здесь делаешь?

— Иду искать своего суженого, принца Киселя. Он пропал без вести в пустыне Сахара.

— Одна?

— Одна!

Кактус Игнация сделал несколько виражей вокруг Маши, рассматривая ее со всех сторон, а потом выпалил:

— Пошли!

— Куда?

— В пустыню Сахара. Без меня тебе все равно туда не дойти!

И кактус Игнация покатился в направлении, противоположном тому, что указывали замки, а Маше оставалось только поспешать следом.

Время от времени кактус бросал короткие фразы, не заботясь, слушают его или нет. Кактус Игнация принадлежал к древнему роду бродячих кактусов. Быстрые, неприхотливые и отважные, они чувствовали себя хозяевами пустыни. Так, по крайней мере, выходило у кактуса Игнации, но Маша слишком старалась поспеть за ним, чтобы переспрашивать или сомневаться. Сколько они так пробежали, не знаю, но наконец попали в довольно странное место. Оно было огорожено колючей проволокой. На воротах висела надпись: «Место для подвигов. Посторонним вход воспрещен». Маша и раньше слышала, что в жизни всегда есть место для подвигов, но видеть его своими глазами ей не приходилось.

— Что стоишь? Пошли!

— Но сюда, кажется, нельзя…

Кактус Игнация так хмыкнул, что стало ясно — его нельзя считать посторонним, и вкатился в ворота, а манная каша заспешила следом.

Они все дальше углублялись в Место для подвигов. Тут и там торчали острые, как ножи, скалы, виднелись груды железного лома, откуда-то доносился гул и тянуло гарью. «Что-то здесь не очень уютно, — подумала Маша, — может быть, лучше вернуться и поискать другой путь?»

Но не успела она поделиться с кактусом своими сомнениями, как сзади послышался грохот, будто их нагонял железнодорожный состав. Огромная гусеница, дыша огнем и дымом, проползла, оставляя глубокий след в песке, и скрылась, не заметив притаившихся за камнем путешественников.

Дальше пошли как можно быстрее. Дорога вела по ущелью.

— Самое подходящее место для засады, — сообщил кактус Игнация.

Лучше бы он этого не говорил! Раздался рык, и сверху рухнула волосатая туша в футболке с надписью «Бармалей». Разбойник хотел схватить Машу — очевидно, она показалась ему более съедобной, — но кактус Игнация вонзил в него свои боевые колючки, и злодей с воем отскочил.

— Бежим!

И они побежали: впереди Маша, потом кактус, а за ними — разъяренный Бармалей. Ущелье кончалось отвесной стеной. В стене была маленькая железная дверь. Заперта! Бармалей пыхтел уже совсем близко. Что же делать? Маша сунула в скважину ключ, подаренный ей в замочном царстве. Дверь щелкнула и открылась. Маша и кактус нырнули туда и захлопнули дверь перед самым носом разбойника. Внутри было темно. Стертые ступени вели вниз. Чем ниже спускались наши спутники, тем становилось светлее, но это был не дневной, а какой-то фосфорический, словно рассеянный в воздухе, свет. Лестница кончилась. Дальше путь разветвлялся на три хода. У развилки на коврике из колючей проволоки сидел, свернув калачиком ноги, настоящий индийский йог — как раз такого Маша видела по телевизору.

Он, казалось, не замечал их, и Маша решила обратиться к нему сама:

— Скажите пожалуйста, куда мы попали, и как отсюда выбраться?

Йог посмотрел на них внимательно, но без удивления.