Книга Тайные операции ВЧК - Давид Голинков

* * *

В первое время после Октября кое-где сохранились и дореволюционные суды, особенно мировые. Жизнь требовала внести единообразие в систему советских судебных и следственных учреждений.

22 ноября 1917 г. Советское правительство приняло первый декрет о суде. Он, прежде всего, определил, что все дореволюционные окружные суды, судебные палаты, правительствующий Сенат, военные и морские суды, институты судебных следователей, прокурорского надзора, присяжной и частной адвокатуры упраздняются, а действие института мировых судей приостанавливается. Взамен прежних образовывались новые выборные советские судебно-следственные учреждения, организуемые на широких демократических основах. Предусматривалось создание и специальных судебно-следственных учреждений для борьбы с контрреволюцией. В ст. 8 декрета указывалось: «Для борьбы против контрреволюционных сил в видах принятия мер ограждения от них революции и ее завоеваний, а равно для решения дел о борьбе с мародерством и хищничеством, саботажем и прочими злоупотреблениями торговцев, промышленников, чиновников и прочих лиц учреждаются рабочие и крестьянские революционные трибуналы в составе одного председателя и шести очередных заседателей, избираемых губернскими или городскими Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Для производства же по этим делам предварительного следствия при тех же Советах образуются особые следственные комиссии»[11].

Этот декрет и последующие инструкции юридически закрепили принципы и нормы судоустройства и судопроизводства, выработанные самодеятельными народно-революционными судами и следственными комиссиями еще до опубликования декрета. Основными принципами работы революционных трибуналов и народных судов стали:

1) избираемость судей и членов следственных комиссий Советами, широкое участие в работе судов и следственных комиссий народных представителей;

2) гласность и публичность судопроизводства; публичность распространялась и на деятельность следственных комиссий, важнейшие решения которых принимались в открытых заседаниях;

3) полное равноправие сторон в судебном процессе, достигавшееся отменой особых прав, которые имело раньше обвинение (прокуратура) в процессе дознания, следствия и суда; общественными обвинителями и общественными защитниками мог быть каждый из присутствующих на суде неопороченных граждан;

4) допущение защиты со стадии предварительного следствия;

5) коллегиальность в решении вопросов предварительного следствия и судебного процесса;

6) в виде наказаний суды могли применять: денежный штраф, общественное порицание, лишение общественного доверия, принудительные общественные работы, лишение свободы, высылку за границу и т. п.

Смертная казнь не входила в число предусмотренных законом наказаний.

Рождение ВЧК

Но система судебно-следственных учреждений, сложившаяся в первое время после Октябрьской революции, не обеспечивала достаточно эффективной борьбы с наиболее опасными преступлениями. Следственные комиссии и революционные трибуналы занимались рассмотрением дел об уже известных, совершенных преступлениях. Между тем политическая обстановка настоятельно требовала создания такого аппарата, который мог бы выявлять, своевременно пресекать, предупреждать зреющие преступления, действовать оперативно и решительно.

С этой целью были образованы специальные комиссии и комитеты по борьбе с отдельными видами особо опасных для советского государства преступлений. Среди них наибольшее значение приобрели Комитет по борьбе с погромами и Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем.

Вскоре после Октябрьской революции мародеры в Петрограде стали громить винные погреба и склады. Они напивались, открывали стрельбу, совершали грабежи и убийства. В. А. Антонов-Овсеенко, командовавший в то время войсками Петроградского военного округа, впоследствии писал: «Никогда не виданное бесчинство разлилось в Петрограде. То там, то сям появлялись толпы громил, большей частью солдат, разбивавших винные склады, а иногда громивших и магазины… Никакие увещания не помогали. Особенно остро встал вопрос с погребами Зимнего дворца… Как только наступал вечер, разливалась бешеная вакханалия. «Допьем романовские остатки!» – этот веселый лозунг владел толпой. Пробовали замуровать входы – толпа проникала сквозь окна, высадив решетки, и грабила запасы. Пробовали заливать погреба водой – пожарные во время этой работы напивались сами».

Однако «когда за борьбу с пьяницами взялись гельсингфорсские моряки, – писал В. А. Антонов-Овсеенко, – погреба Зимнего были обезврежены. Это была своеобразная титаническая борьба. Моряки держались стойко, связанные свирепым товарищеским обетом – «смерть тому, кто не выполнит зарока», и, сами в другое время великолепные «питухи», они победили николаевское зелье… На Васильевском острове борьба была проведена твердо. Финляндский полк… объявил остров на осадном положении и заявил, что будет расстреливать грабителей на месте, а винные погреба взрывать»[12].

Возникла необходимость образовать специальный комитет, который решительными мерами покончил бы с погромами и бандитизмом в Петрограде. Инициатором создания такого комитета и его председателем стал управляющий делами СНК В. Д. Бонч-Бруевич. Впоследствии он рассказывал: «Подбор сотрудников у нас был таков, что принимали только рабочих, непременно партийных, и левых эсеров. Фабрика избирала, район утверждал, и потом мы входили в Петербургский комитет. Было несколько отводов, но они объяснялись молодостью, или, как, например, был отведен один товарищ за то, что он заснул»[13].

6 декабря 1917 г. Комитет по борьбе с погромами выяснил, что мародерство поддерживалось антисоветскими элементами. В. Д. Бонч-Бруевич на заседании Петроградского Совета докладывал: «Петроград затоплен шквалом пьяных разгромов… Разгромы начинались с мелких фруктовых, а за ними следовали склады Келера и Петрова, крупный магазин готового платья. В одни полчаса мы получили 11 извещений о погромах и едва успевали отправлять на места воинские части… При опросе задержанных отдельных воинских чинов выяснилось, что их спаивали и организовывали из них особый институт подстрекателей братьев к выпивке, за что платили по 15 рублей в день…»

Вскоре члены Комитета по борьбе с погромами задержали двух лиц, раздававших прокламации. Прокламации внешне походили на большевистские: на них имелись заголовки: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Заканчивались они лозунгами: «Долой империализм и его лакеев!», «Да здравствует рабочая революция и всемирный пролетариат!». Но по содержанию это были явно провокационные листовки: они подстрекали солдат, матросов, рабочих громить винные склады и всячески дезорганизовывать нормальную жизнь столицы. Задержанные с прокламациями оказались: один – сотрудником реакционной газеты «Новая Русь», а другой – его племянником. «Они сообщили, что посланы организацией, и указали нам адреса, – писал Бонч-Бруевич. – Когда мы пошли по первому же адресу, мы наткнулись на 20 тыс. экземпляров этого воззвания… Мы двинулись дальше и арестовали многих лиц… Ясно, что мы имеем дело с заговором контрреволюции во всероссийском масштабе, организованном чрезвычайно широко при больших денежных средствах, задавшимся целью удушить… революцию»[14].