Книга Одна безмолвная ночь - Шеррилин Кеньон

— Упс, — сказал он голосом полным сарказма. — Кажется, яоблажался. Неумение предвидеть последствия наших необдуманных поступков, должнобыть, наследственное. Тем более для моего отца, который является богомпророчества[3], а?

Глаза Аида стали ярко-красными.

— Он уничтожит людей.

Страйкер насмехался над ним.

— Я не видел, чтобы ты встал на защиту расы аполлитов, когдамой отец проклял нас питаться кровью друг друга и мучительно умирать, когда намтолько исполнится двадцать семь лет, потому что кучка аполлитов убила егоникчемную девку. Насколько я помню, вы отвернулись от нас и оставили там, вомраке, как крыс, о существовании которых хотели забыть.

Аид покачал головой.

— Я мог бы убить тебя, но лучше оставить тебя тому существу,которое ты освободил. Я увижу, как ты вернешься сюда, когда тебя уже не будет вживых.

Страйкер не стал комментировать это заявление, наблюдая, какАид поднимает Ареса. Устав от них обоих, он вернулся в Калосис, место, куда онвернется после своей смерти. Царство атлантийского ада было его домом с тогодня, когда он отвернулся от своего отца и примкнул к богине, правившей здесь.Аполлими завладела его душой. Он охотно отдал ее в тот день, когда его отецпроклял всю расу Страйкера за то, что сделала горстка солдат.

Страйкер никогда больше не хотел иметь ничего общего сгреками.

Горько удивившись тому факту, что Аполлими, скорее всего,даже больше насладится его вечными муками, чем Аид, Страйкер возвратился в свойофис, где держал sfora orb[4],позволяющий ему следить за своими врагами. По крайней мере, за Ашероном.

Что касается Ника, Страйкер мог видеть его глазами в любоевремя, когда захочет. Это было одной из привилегий, которую он потребовал,привязав ублюдка к себе. К сожалению, с Ником можно было увидеть не так много,так как тот продолжал изолировать себя от мира и от каждого, за кем Страйкерхотел шпионить.

Ему надоело нытье Ника.

Сейчас Страйкер хотел увидеть кончину Ашерона. Взмахиваярукой над шаром, он смотрел, как рассеиваются облака, чтобы показать емуединственного бога, которого он больше всего хотел похоронить…

Драгоценный сыночек Аполлими.

Страйкер скривил губы, найдя Ашерона участвующим впричудливой сцене Нормана Рокуэлла[5].Как оригинально. Ашерон находился дома в Катотеросе, атлантийском райскомцарстве. В данный момент он вместе со своей девушкой, Сотерией, украшалрождественское дерево. Было что-то почти извращенное в том, как античный богприспосабливается к человеческим обычаям, чтобы угодить своей любовнице. Этидвое выглядели такими счастливыми и милыми, что его затошнило.

Все это скоро изменится.

Откинувшись на стуле, Страйкер ждал.

— Ооо, акри, можно Сими съест это?

Эш Партенопеус остановился, услышав позади себя голос своегодемона. Повернувшись, он увидел Сими, рассматривающую стеклянного ангела всвоей руке.

Одетая в черно-красную клетчатую готическую юбку и корсет,Сими носила на голове шапку Санта Клауса, прикрывающую маленькие демоническиерожки. Как и у Эша, ее волосы были цвета воронова крыла и ниспадали до талии.

Прежде чем он смог ответить, Сотерия подарила Сими сладкуютерпеливую улыбку, от которой он растаял. Ее каштановые волосы были заплетены вдве косы, и в полной противоположности темному готическому стилю Эша, она былаодета в пару зимних белых брюк и красный свитер с белым северным оленем.Футболка Эша с длинными рукавами была черной, с оленьими скелетами, тянущимивитые сани.

— Хм, пожалуйста, Сими, — сказала Сотерия, — не ешь это. Этобыл мой ангел на рождественском дереве с тех пор, как я была маленькойдевочкой. Я нашла его вместе с моими родителями в Рождественском магазине вГреции.

Сими надулась.

— Тогда я могу съесть шоколад?

— Безусловно.

Сими взвизгнула, прежде чем схватить шоколадный батончик«Херши», который Сотерия оставила рядом на столике, и побежала прочь, чтобынасладиться им.

Сотерия засмеялась.

— Черт. Я собиралась разделить его с тобой позже.

Эш поместил ангела на верхушку дерева, что было совсем несложно для него, учитывая, что его рост достигал шести футов и восьми дюймов.

— Все нормально. Я ненавижу вкус шоколада.

Сотерия вытащила серебряную мишуру из украшения, котороенесла в руке.

— Я попросила бы объяснения, но каждый раз, когда яспрашиваю, почему ты испытываешь отвращение к чему-либо, ответ разрывает мнесердце. Поэтому я просто постараюсь не дарить его тебе в день св. Валентина.

— Спасибо.

Сокращая расстояние между ними, Эш притянул ее в своиобъятия для быстрого поцелуя. Их губы едва соприкоснулись, когда его ослепилаяркая вспышка. Он глубоко вздохнул, готовясь отчитать своего помощника,Алексиона, за вторжение, но прежде чем он успел заговорить, что-то сильноударило его и сбило с ног.

Сотерия повернулась лицом к злоумышленнику. Ожидая увидетьгреческую богиню Артемиду, она была ошеломлена видом высокого, на редкостьхорошо сложенного мужчины. Жестокость на его лице только подчеркивала егокрасоту. Одетый во все черное, он направился к Ашерону, проходя мимо нее, какесли бы она была не более чем безобидным предметом обстановки.

Она собрала свои силы, чтобы уничтожить его, но когдапопыталась, то обнаружила, что они на него не действуют. Словно она снова сталачеловеком. Она метнула энергетический заряд, который будто поглотился еготелом.

Мужчина схватил Ашерона, поднял с пола и отшвырнул его кдальней стене, как будто он был соломенным чучелом.

Милостивый боже, мужчина собирается убить Эша!

Эш не мог вздохнуть, он пытался бороться и не мог. Как будтонечто обернулось вокруг него стальным обручем, парализуя его. Боль разрывалатело мощными когтями. Еще никому не удавалось так сильно пнуть его по заднице стех пор, как он был человеком.

Как только эта мысль пришла ему в голову, он ясно осознал,кто и что атакует его.

Война. Последний воин.

Черт.

— Нет! — выкрикнул Эш, когда Сотерия начала атаковать Войну.В то же время в комнате появилась Сими, чтобы сражаться на ее стороне. Войнаразорвал бы этих двоих на кусочки. — Возьми Сими и уходите. Сейчас же!

Сими бросилась к Войне, но Сотерия схватила ее. Торипосмотрела на него, давая понять, что не хочет отступать, но достаточнодоверяет ему, чтобы послушаться.