Книга Жизнь, которая улыбается. Как заниматься любимым делом и зарабатывать много - Анна Антипенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Весь мир подчинен единому закону, и во всех разумных существах единый разум. Правда едина, и для разумных людей понятие о совершенстве тоже едино.
Чтение – вот лучшее учение!
Нет лучшего средства для освежения ума, как чтение древних классиков; стоит взять какого-нибудь из них в руки, хотя на полчаса, – сейчас же чувствуешь себя освеженным, облегченным и очищенным, поднятым и укрепленным, – как будто бы освежился купаньем в чистом источнике.
Когда я беру почитать книгу – это и в детстве было, и сейчас, – я сразу вижу автора и понимаю, стоит ли читать его произведение, будет мне интересно или нет.
Раньше я считал, что это естественно, что так происходит у всех. А потом оказалось, что нет, далеко не у каждого человека есть такое чутье, что это не «само собой разумеется». На востоке такой метод называется «техника вхождения в слово». Когда я занялся ее изучением, мне было под сорок, и, как оказалось, интуитивно я уже все это знал.
Вы скажете, разве не одно и то же – что человек написал, и что он при этом думал?
Поясню. Допустим, группа людей читает какую-то книгу. Я прочту, ты прочтешь, эту же книгу возьмут и прочтут токарь с завода «ЗИЛ» и президент России. И все мы поймем ее суть по-разному – в соответствии со своими знаниями, опытом, складом ума, мировоззрением. А автор, когда писал эту книгу, вкладывал в слова свое собственное видение. И то, что он думал, какое понимание старался донести до читателя – это и есть подключение к тому самому информационному каналу, откуда он это все брал.
Есть, конечно, книги, в которые «не входится». Я, например, сразу вижу, какие книги пригодны для моего восприятия, а какие – нет. Возможно, для кого-то другого все будет с точностью до наоборот.
Но есть и нечто общее для всех. Бывают книги цельные, продуманные и выношенные, спаянные единой идеей. Это когда автор в своей голове информацию проработал, пережил, освоил, и потом просто излагает свое понимание, свое видение ситуации или проблемы. Иначе говоря, «качает» пласт информации из канала единым файлом. Читатель такого произведения с легкостью настраивается на нужную волну восприятия.
В противоположность этому существуют монографии, представляющие из себя настоящее лоскутное одеяло из отрывков отдаленно связанных друг с другом рассуждений. Так получается, когда писатель кусок текста взял из одного произведения, кусок – из другого. В такую книгу не войдешь, потому что в ней нет внутренней цельности, единой волны. Автор формально обработал и связал отрывки в один текст, но энергетические связи так просто не устанавливаются. Писатель не «проживает» свою книгу, не пропускает ее через себя как целое, поэтому и восприятие такого текста затруднено.
Суть метода «Вхождения в слово» в том, что читатель в процессе чтения книги понимает, о чем думал автор, когда ее писал. То есть настраивается на ту же волну восприятия. У меня это пошло с детства. Потом развивалось, когда мне уже за тридцать было, то есть еще до того, как я этому стал учиться целенаправленно. И навыки вхождения в слово у меня развивались все больше и больше. Теперь, когда я пишу, я знаю, что будут люди думать при чтении данного опуса.
Вот, допустим, человек написал книгу. Один прочтет – у него одни эмоции будут, другой прочтет – другие эмоции, третий еще как-то воспримет. Или, например, художник нарисовал картину. Один смотрит – ему радостно, другому при взгляде на эту же картину грустно.
А чем отличаются от обычного художника Рембрандт, Айвазовский? они вкладывают конкретные эмоции, и сколько бы людей ни смотрели на их картины, погружаясь в творение, эмоции они ощутят одни и те же. А писатели? Если взять произведения Пушкина, то девяносто пять процентов читателей воспримут его творчество одинаково верно.
Этот же принцип применим и в отношении современных авторов. Когда вы читаете какую-то книгу, например, Лукьяненко или Дэна Брауна, то обязательно почувствуете, что любая из их них написана в потоке сознания.
Как же узнать, действительно ли автор думал именно о том, что вы восприняли как его послание вам? Это не объяснишь обычными словами. Допустим, как можно рассказать слепому человеку, что у вас перед глазами? «Это чашка – яркая, красная», а он спросит: «Красное – это какое?». «Здесь узорчик в виде цветочка», а он уточнит: «Цветочек – это что?»
Есть такое понятие, как яснознание. Ты просто – ЗНАЕШЬ. Тебе не нужны доказательства, определения, объяснения. Это, кстати, в жизни очень помогает: ты просто знаешь, и сомнений никаких нет.
Допустим, если взять мою книгу по стоматологии, то неспециалист в этой области начнет читать и скажет: «О, прикольно, вот это интересно!» У меня есть друзья – судьи, банкиры, и я иногда им ради смеха вручаю эту книгу с дарственной надписью. Потом они говорят: «Слушай, это удивительно, но мы ее прочли!» Напоминаю, это книга по стоматологии объемом в четыреста страниц.
Как же это происходит? Давайте представим, как пишут Пушкин, Лермонтов. Получается, что они во время творчества подключаются к информационному каналу, можно сказать, божественному каналу.
И, в принципе, пишет не сам Пушкин, а его рукой кто-то пишет сверху.
И если он все это правильно сделает, то человек, который потом читает стихи того же Пушкина, тоже подключается к этому транслятору.
Что самое лучшее для развития третьего глаза, каких-то других способностей? ответ прост: читай классику. Если ты будешь читать высокохудожественные произведения методом вхождения в слово, ты будешь подключаются к тому, кто диктует Пушкину, Лермонтову и другим признанным гениям.
Прикольно? Еще как!
Влияние родителей
Порода сильнее пастбища.
Вундеркинды, как правило, дети родителей с богатым воображением.
Родители жили в СССР, а тогда зарабатывать было не принято.
Это сейчас никому нет дела: если ты богатый – ты тратишь свои деньги. Во времена союза быть богатым было неприлично. Тем не менее, мы жили лучше, чем большинство. Там, где мы жили – это улица Бургасская в Краснодаре, были три дома-пятиэтажки и дворик. И первыми, у кого появились видеомагнитофоны, были народный артист, в честь которого названа «Премьера», полковник КГБ (его фамилию, наверное, не надо говорить) и мы, соответственно.
И этим мы отличались от других. Великий артист ездил по заграницам, как и жена его, балерина. Полковник на кораблях ходил. Мой папа был ученым.
Потом поставили телефоны. Первые три телефона тоже были у наших семей. Полдома к нам бегало. Первые цветные телевизоры во времена СССР также были у нас, в общем – мы от остальных отличались.
