Книга Колдовское наваждение - Аннет Клоу

Патриция осуждающим взглядом посмотрела на Перри.

Перри Маленсо сконфузился — не стоило на этом многолюдном балу и при Феррисе говорить о торпедах, которые считались секретным оружием.

— Да, капитан, — обратилась к нему Патриция, — мне приходится констатировать, что большая часть нашего разговора касалась блокады.

— Я думаю, что блокада — одна из причин, из-за которой южная торговля застопорилась, — сказал Феррис.

— А что, в других портах так же плохо обстоят дела? — поинтересовалась Полина.

— К сожалению, — ответил Феррис. — В Чарльстоне, Саванне, Уилмингтоне, Мобиле — везде такая же картина. Хлопок, сахарный тростник, рис, индиго — весь урожай гниет в портах, так как его невозможно вывезти, — пояснил он.

— А почему это происходит? — озабоченно спросила Патриция.

— Старый Аби плохо нас знает, если он думает, что сможет поставить Конфедерацию на колени, опустошив наши кошельки. Только им должно быть известно, что янки здесь умоются кровью, — произнес капитан.

— Пожалуйста, — сказал Перри, — расскажите-ка нам, капитан, как Юг собирается сражаться, если он не может финансировать свою армию и флот. Вы что, надеетесь на то, что Англия и Франция дадут нам ружья и пушки в обмен на посмертную славу?

— Звучит слишком пессимистично, не так ли, капитан? — вмешалась в разговор Патриция, хотя она прекрасно понимала, о чем шла речь.

Капитан Феррис улыбнулся.

— Не столь пессимистично, как реально, — пояснил он. — Мне бы хотелось заставить правительство обратить внимание на исключительную важность наших портовых городов. Победа в Вирджинии всем хорошо известна. Но мы нуждаемся в сильном флоте.

— Извините меня, — вдруг перебил их разговор чей-то голос. — Мисс Патриция, я думаю, что это мой танец.

Патриция подняла глаза и увидела перед собой Ричарда Хелмса. Он застыл на месте, а Патриция заглянула в свою танцевальную карточку.

Ей совсем не хотелось прерывать такой интересный разговор. Раньше она ограничивалась лишь легкой светской болтовней, и участвовать в таких серьезных беседах ей еще не приходилось.

Капитан Феррис холодно обратился к молодому человеку, стоявшему напротив Патриции:

— Боюсь, у вас ничего не получится, сэр. Мисс Колдуэлл уже пообещала этот танец мне.

Хелмс уставился на капитана с раскрытым ртом, а Патриция застыла в удивлении, когда капитан быстро шагнул к ней, взял ее за руку и повел на площадку для танцев.

— Как вам не стыдно? — прошипела она. — Это был танец мистера Хелмса, а поэтому я не буду танцевать с вами.

Но Феррис крепко держал ее в своих руках и все ближе подводил к площадке для танцев.

— Уже поздно, мисс, — твердо произнес капитан. — Вы ничего не сможете сделать. Лучше расслабьтесь и слушайте музыку.

Голубые глаза Патриции, казалось, метали громы и молнии.

— Я требую, капитан Феррис, верните меня сейчас же к моим друзьям. Вы самый самонадеянный человек, которых я когда-либо встречала. У меня абсолютно нет никакого желания танцевать с вами. Вы даже не спросили моего разрешения!

Лицо капитана озарила счастливая улыбка.

— Как же я мог попросить вас танцевать со мной? Вы весь вечер находитесь в окружении поклонников. Это мой единственный шанс остаться наедине с вами. И, кроме того, ваша танцевальная карта была моментально заполнена.

Патриции осталось только рассмеяться в ответ.

— Полагаю, что вы правы, — произнесла она. — Но ведь вы даже не были приглашены на вечер, — тут же съязвила Патриция.

Капитан Феррис искренне расхохотался.

— Но раз уж я здесь, то не сочту за великий грех украсть у ваших воздыхателей танец с вами!

Патриция не смогла не улыбнуться и сказала:

— Ну что ж, вы одержали победу, капитан.

Он был великолепным танцором, и порой Патриции казалось, что она парит в воздухе. Его руки крепко сжимали ее талию, и она через одежду чувствовала жар его ладоней. Еще ни один мужчина не производил на нее такого сильного впечатления и не заставлял ее сердце биться так учащенно. И не было еще в ее жизни такого джентльмена, от которого бы кругом шла голова! Капитан Феррис в танце все продвигался и продвигался к узким дверям, что вели на веранду, а когда музыка прекратилась, он быстро взял ее под руку и вывел из зала. Патриция почти не сопротивлялась своему партнеру. Они вышли на веранду и встали у перил. Она чувствовала, как он крепко держит ее за талию.

— Обещаю, что я не оскорблю вас, — нежно сказал капитан, подведя Патрицию к широким перилам. — Я, действительно, очень хотел побеседовать с вами, но это было почти невозможно из-за многочисленных поклонников.

— Но ведь все увидят, что я исчезла, — запротестовала Патриция. — Это будет самый настоящий скандал!

— Даже если мы будем стоять на расстоянии трех футов друг от друга? — спросил Феррис. — Ведь это расстояние намного больше того, когда мы танцевали! — воскликнул капитан.

— Да, но об этом никто кроме нас не знает, — решительно сказала Патриция. Она понимала, что единственно правильным для нее решением было покинуть веранду и вернуться в зал для танцев. Матушка, наверняка, будет шокирована. Но кроме матушки найдутся и другие желающие посплетничать на эту тему. Она знала, что каждый расценит ее поведение как нарушение этикета. Но что-то все-таки удерживало девушку здесь.

— Что вы делали до войны, капитан Феррис? — спросила она, стараясь соблюсти все формальности.

Он усмехнулся, поняв, что она уступила и останется с ним. А Патриция про себя отметила, что в его улыбке было что-то дьявольское.

— До войны я был плантатором, — ответил капитан Феррис. — Земли прибрежной Джорджии похожи на эти земли, хотя мы выращиваем рис и больше индиго, чем сахарный тростник.

Он прислонился к одной из колонн веранды, продолжая внимательно смотреть на Патрицию.

Девушка опустила глаза, ей было неловко от его пронзительного взгляда.

— Правда, капитан? — наигранно удивилась она, стараясь скрыть свое смущение. — Я чувствую себя так, будто бы я была одним из растений у вас на плантации, а вы все следили за мной, поджидая, пока я подрасту. Я никак не могу понять, что интересного вы нашли в моем лице?

Он усмехнулся и сказал просто:

— Так уж и не можете понять. Сомневаюсь, что вы могли так смутиться под взглядом мужчины.

— Конечно же, нет! — ответила она резко. — Но с вашей стороны это звучит не очень-то вежливо.

— С глубоким сожалением признаюсь, что у меня никогда не было хороших манер. Вы очень красивая женщина, и мне просто нравится смотреть на вас. Что, сказано слишком откровенно для вашей женской добродетели?

Патриция взглянула на него, высоко подняв брови, и сказала: