Книга Неукротимая любовь - Барбара Картленд

— А женщины? — спросил сквайр.

Лорд Хорнблоттон пожал плечами.

— Женщины! — воскликнул он. — Ты когда-нибудь слышал о повесе, который не был бы окружен красивыми, решительно настроенными созданиями, уверенными в том, что любовь добропорядочной женщины исправит его? Впрочем, слово «добропорядочной» здесь совсем не подходит! — Он грустно улыбнулся. — Сильванус — молодой человек, и в глазах прекрасного пола является неотразимо привлекательным. В Лондоне имеется много мужей, которые поклялись, что всадят в него кусочек свинца, когда их женушки, охладев к нему, спустят его с лестницы. Однако Тейн живет себе припеваючи, укрепляя год за годом, или, вернее, месяц за месяцем, свою репутацию рокового обольстителя.

— И он по-прежнему играет в карты с герцогом? — улыбнулся сквайр.

— Герцог теперь не часто появляется в Лондоне, — ответил лорд Хорнблоттон. — Но не реже одного раза в неделю он бывает здесь, в «Белом клубе», или в каком-нибудь другом месте. Тейн, у которого везде есть шпионы, тут же узнает о прибытии его светлости. И стоит только герцогу сесть за карточный стол, как маркиз оказывается тут же.

— И кто же обычно выигрывает? — спросил сквайр.

— Они играют не на деньги, — ответил лорд Хорнблоттон, — а на земли. Однажды маркиз выиграл обширные территории в Лондоне, включая все площади и улицы Мейфэра, Белгравии и Челси. Но теперь, насколько мне известно, герцог потихоньку отыгрывает их назад, одну улицу за другой.

— Да, такой захватывающей истории мне еще не приходилось слышать, — заявил сквайр. — Отведи меня наверх, я хочу собственными глазами посмотреть на этих дьяволов, а то мои друзья на севере мне не поверят, когда я расскажу им эту историю.

— Уверяю тебя, все, что я сообщил, истинная правда, — сказал лорд Хорнблоттон.

Он с едва заметной неохотой поднял с кресла свое крупное тело — ему было тяжело подниматься по лестнице в комнату, где шла игра.

Оказавшись на площадке полукруглой лестницы, лорд Хорнблоттон и его друг пересекли ее и вошли в комнату, где за карточным столом, друг напротив друга, сидели двое мужчин. Вокруг них стояла большая толпа, хранившая молчание и жадно наблюдавшая за каждым их ходом.

Лорд Хорнблоттон остановился на пороге, поскольку пройти дальше не было никакой возможности, а его друг проскользнул в дверь и встал рядом с ним, поднявшись на цыпочки и впившись взглядом в игроков, не замечавших никого вокруг.

Старый герцог был худ, с одутловатым лицом, на котором от носа к уголкам рта тянулись глубокие темные морщины. В его презрительно искривленных тонких губах и надменном изгибе носа с горбинкой было что-то отталкивающее.

Он был похож на скелет, и его кожа и руки со вздутыми голубыми венами выдавали его возраст. Однако глаза герцога, по-прежнему яркие и проницательные, с неугасимым блеском заядлого игрока следили за каждой картой.

Маркизу, сидевшему напротив, было не более двадцати восьми лет, но выглядел он гораздо старше. Он с напускным безразличием, весьма оскорбительным для его соперника, сидел, откинувшись на спинку стула. Его можно было бы назвать красивым, если бы его лицо не портило выражение высокомерия и цинизма и следы разгульной жизни.

Трудно было поверить, что он умеет улыбаться или интересуется чем-нибудь. Только те, кто хорошо его знал, догадывались, что его глаза, прикрытые веками, внимательно следят за каждым движением противника.

Они играли в полной тишине. Наконец маркиз открыл туза, и с губ зрителей слетел вздох. Старый герцог не показал и виду, что проиграл, — он сидел неподвижно, пока официант, словно по сигналу, не принес ему бокал вина.

Герцог принялся потягивать вино, в это время другой слуга принес маркизу пачку документов, из которых он вытащил один.

Он положил его на стол, и тут же лакей подал герцогу чернильницу и длинное гусиное перо. Маркиз подтолкнул к нему документ, и герцог, поставив свою подпись, бросил перо на стол, посадив на зеленое сукно кляксу.

Маркиз взял бумагу и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Джентльмены, наблюдавшие за этой сценой, молча расступились, чтобы дать ему пройти.

— Добрый вечер, Сильванус, — произнес лорд Хорнблоттон, когда маркиз поравнялся с ним.

— Добрый вечер, милорд.

Голос Молодого Дьявола был низким и глубоким, и в то же время холодным и отстраненным — в нем не прозвучало ни радости, ни тепла. И прежде чем лорд Хорнблоттон успел сказать что-то еще, маркиз спустился по лестнице и исчез из виду.

— Что случилось? Почему он ушел? — тихо спросил сквайр.

— Я забыл тебе сказать, — ответил лорд Хорнблоттон, — что маркиз играет всегда только два часа, и ни минутой больше. Выигрывает он или проигрывает — не важно, как только истекает время, он встает и уходит. Они могут еще раз сыграть сегодня вечером, а завтра встретятся наверняка, раз уж герцог оказался в Лондоне. Но их игра продолжается ровно два часа, после чего Тейн уходит.

— А сегодня маркиз выиграл? — спросил сквайр.

— Да, выиграл, — ответил лорд Хорнблоттон.

Маркиз спустился с лестницы и уже надевал с помощью лакея свой редингот, как в дверь, выходящую на Сент-Джеймс-стрит, вошел высокий широкоплечий мужчина в форме королевского драгуна. При виде маркиза его добродушное лицо вспыхнуло от радости.

— Чем порадуешь, Сильванус? — спросил он.

— Я выиграл Челси — в третий раз, — ответил маркиз, — а также вернул себе Ламбет, чего мне еще ни разу не удавалось.

— Поздравляю тебя! — воскликнул драгун. — Старому Дьяволу чертовски не повезло. Жаль, что я не смог прийти пораньше, — обожаю смотреть, как проигрывает мой дядюшка. Проигрыш в картах — это единственная вещь на свете, от которой он по-настоящему страдает, хотя и делает вид, что ему нипочем.

— Поговорим об этом позже, — произнес маркиз скучающим тоном. — Я иду домой переодеться. Ты будешь вечером в клубе?

— Буду, ибо другие места мне теперь не по карману, — заявил полковник Мерил.

— Мы выпьем за погибель его светлости, — пообещал маркиз, но голос его прозвучал совершенно равнодушно. — И он повернулся к двери.

— Вам письмо, ваша светлость, — остановил его один из слуг клуба, протянув серебряный поднос.

Маркиз взглянул на конверт, подписанный, несомненно, женской рукой и издававший слабый экзотический аромат. Небрежным жестом он отодвинул поднос:

— Я прочту его позже.

Полковник Мерил рассмеялся.

— Как ты жесток, Сильванус! — воскликнул он. — Дама с замиранием сердца ждет ответа, а ты? Интересно, кто бы это мог быть?

Маркиз не ответил — он открыл дверь и спустился по ступенькам на улицу. Здесь он остановился, ожидая, когда подадут его высокий фаэтон.

Этот черно-желтый фаэтон с двумя великолепно подобранными гнедыми скакунами в упряжке узнавали на улицах Лондона с такой же легкостью, как и экипажи самой королевы.