Книга Бретонская колдунья - Юлия Галанина

Графиня мучительно размышляла, сколько же бархату взять: очень не хотелось тратиться на платье дочери. А с другой стороны, попробуй не купи – мерзкая девчонка устроит скандал на всю Гиень. Сплошной тупик, а бархат лежать не будет… Вот тут-то и появился сияющий господин Шевро.

Мадам Изабелла сразу же поняла, что это знамение Божие и помощь Пресвятой Девы, которой она вчера долго молилась.

В самом деле, представление – прекрасный повод созвать соседей. Кроме этого объявить турнир (как в старое доброе время при живом графе), за турниром бал, – глядишь, какой-нибудь рыцарь и покорит надменное сердце Жанны. Свадьба осенью, после сбора урожая. А к холодам, когда дочь уже мужу будет отравлять жизнь, придет черед и новым теплым бархатным платьям!

– Передайте господину Лебре, что я беру на два. Он знает сколько. Вот этот вишневый – и к нему розовый шелк. И, пожалуй, темно-зеленый, с бледно-желтым шелком на нижнее. Пусть он передаст в мастерскую Мадлен и скажет, чтобы начали шить. Тесьму на отделку я привезу сама, – распорядилась довольная собой графиня.

* * *

После долгих споров под представление решили отвести большой зал старого донжона[5]– тот самый, в котором в 1324 году, в Аквитанскую компанию пировали граф Раймон и английский наместник герцогства мессир Бассе.

Служанкам пришлось изрядно попотеть, очищая зал от многолетних залежей грязи. А потом плотники под руководством толстяка (оказавшегося главой актеров) стали сооружать подмостки.

Уже на следующий день стали съезжаться оповещенные гости.

Первым прибыл шевалье дю Пиллон, благо его захудалый замок находился в нескольких часах неторопливой езды.

Бесконечные войны предков под любыми знаменами, будь то с Англией против Франции или с Францией против Испании, и громкие любовные похождения самого дю Пиллона порядком подыстощили его кошелек. Но ведь это был потенциальный жених для Жанны – поэтому мадам Изабелла встретила шевалье с удивившем его радушием.

Дю Пиллон не ставил перед собой великих целей: он хотел лишь осчастливить своим вниманием пару-тройку хорошеньких акробаток, но после такого теплого приема в голове у сообразительного шевалье зароились интересные мысли о штурме добродетелей и самой графини Изабеллы.

Подъехало семейство де Ришар.

Из поколения в поколение они были вассалами графов де Монпеза¢. Рене де Ришар, старшая из семи юных отпрысков, воспитывалась в монастыре вместе с Жанной и была ее близкой подругой, поскольку ни красотой, ни характером, ни состоянием не могла соперничать с молодой графиней. Рене оттеняла ее великолепие и, казалось, была полностью довольна такой участью.

С солидной свитой родственников и знакомых нарисовалась редкая в Гиени гостья – баронесса де Шатонуар.

Она была стариннейшей, еще со времен юности, приятельницей мадам Изабеллы, но в своих родных местах бывала редко, предпочитая проводить время в разъездах между дворами Англии, Франции, Бургундии, Германских земель и ведя бесконечные тяжбы о наследстве земель покойных супругов. (Безутешная, но все еще очаровательная вдова недавно проводила в мир иной четвертого мужа.)

А потом многочисленные гости полностью запрудили повозками и конными носилками дорогу к замку.

Наконец, всех разместили и устроили, и на вечер третьего дня было назначено первое представление.

* * *

Во время утренней трапезы глава труппы торжественно объявил госпоже графине, что всё готово и артисты горят желанием показать свое искусство сильным мира сего. Большое представление будет вечером, а днем, для разминки, акробаты, танцовщицы и жонглеры выступят с несколькими номерами для мелкого люда на площади, чтобы никто не чувствовал себя обойденным.

Гости встретили слова толстяка гулом одобрения и многие дамы поспешили завершить завтрак, чтобы успеть за такой ничтожно малый срок успеть приготовиться к вечернему празднику.

Оставшиеся все своим видом показывали, что это просто неприлично – так спешить к туалетному столику. Красота, которая стоит столь длительных усилий, наверняка фальшивая.

Наконец мадам Изабелла встала и тем подала сигнал остальным. Гостей как ветром сдуло. Кто отправился поспать для здоровья и бодрости духа, кто ринулся проверять дорожные сундуки с нарядами. Благородные рыцари отправились на конюшню обсудить стати своих боевых коней (и, попутно, возлюбленных). А большинство дам, после непродолжительной прогулки, улеглось на кровати с намазанными сметаной лицами, чтобы к вечеру покорить кавалеров неземной нежностью бархатной кожи.

– Прости, Господи, меня, грешную! – ругалась на кухне тетушка Франсуаза, гремя сковородками и раздавая подзатыльники поварятам.

– Всю сметану на свои бледные морды извели, хуже чумы египетской! А ведь такая нежная сметана получилась, хоть Пресвятой Деве подавай, и все коту под хвост! Тьфу!

* * *

К сильнейшей зависти всех местных красавиц, мадам Изабелла имела в замке личного мастера дамских причесок и, по совместительству, астролога итальянца Марчелло Ламори.

Мессир Марчелло был великим кудесником женской красоты, и в последние годы большей частью своего успеха увядающая графиня была обязана только ему. Поэтому мадам Изабелла цепко держалась за такое сокровище и если на составление гороскопа для некоторых соседей она со скрипом соглашалась, то уж к чужим головам итальянца ни под каким предлогом не допускала.

Сегодня великой чести быть причесанной им удостоились лишь сама графиня, Жанна и баронесса, но и это был адский труд даже для такого мастера.

Обиходив за четыре часа почтенных дам, мессир Марчелло приступил, наконец, к сотворению на голове Жанны своего знаменитого шедевра – прически «Флорентийский каскад».

* * *

Отряд камеристок и горничных напряженно замер в ожидании приказаний мастера. Жанна надменно застыла в кресле перед венецианским зеркалом. В другом углу, в таком же кресле перед зеркалом рамой попроще сидела Рене де Ришар. Ее должна была причесывать, глядя на работу итальянца, Бенедикт – наиболее искусная камеристка Жанны.

Мессир Марчелло приготовил гребни и зажимы, проверил щипцы для завивки, пробормотал коротенькую молитву и с воздетыми руками начал подступать к креслу…

… Но торжественный момент внезапно нарушил громкий стон: Бенедикт, резко побледнев, схватилась за живот, а затем бросилась вон из комнаты, зажимая рот руками. Выбежавшая вслед за ней горничная через несколько минут вернулась и сообщила, что у Бенедикт расстройство живота и вернуться к своим обязанностям она не сможет.

Все взоры невольно устремились на бедную Рене. Она сидела по-прежнему прямо и неподвижно, не шевельнув ни одним мускулом лица, но всем было ясно, что итальянец не успеет до представления причесать и её, а значит…