Книга Меч обнажен - Андрэ Нортон

Комната у самого края канала была маленькой, много меньшей, чем другие пещеры подвала. Сейф оказался частично встроенным в стену и приобрёл непоколебимость её блоков. Но когда Лоренс опустился перед ним на колени, дверца с готовностью поддалась его усилиям.

Юноша поставил завёрнутую в лён картину в один угол и затем положил футляр на отдельную полку. Два года это пролежит здесь. Два года — чего?

Дверца со щелчком закрылась. Пальцы Лоренса легли на выпуклости диска. Какое бы слово набрать, чтобы привести в действие замок? И что произойдёт, если с ним потом случится какое-нибудь несчастье, ведь это слово будет знать только он? Никто не может сказать в такие дни: «У меня прекрасное будущее. Я наверняка приду сюда через два года и снова открою этот сейф». Можно только надеяться. Кто-то должен разделить с ним этот секрет. Кто-то, кому можно доверять.

Сейчас под крышей этого дома — с тех пор как остальным слугам было приказано уйти — находились только умирающий европеец и евразиец. Ни один из них не в силах был помочь ему. А к кому можно обратиться во взорванном Роттердаме?

Юноша вытер вспотевшие ладони о свои грубые твидовые брюки. Кто-то должен разделить его секрет, но кто?.. где?.. Когда же он снова нагнулся вперёд, в кармане неожиданно захрустела бумага. Лоренс потянул высунувшийся белый уголок. Там виднелся штамп гашения, синий штамп с непривычными отметками на белом. Он присел, медленно раскачиваясь на каблуках и пристально разглядывая конверт.

Здесь был ответ, идеальный ответ, единственный ответ, оставшийся ему. И Лоренс снова взялся за диск. Тот щёлкнул шесть раз. Проверяя, юноша попробовал снова провернуть диск, но сталь оставалась неподвижна. Приведён в действие и запечатан, в безопасности, на два года.

— Минхеер Лоренс! — Клаас поджидал его наверху, в холле. — Туан Йорис велели вам прочитать это, прямо сейчас.

«Это» было письмо, объёмистое и запечатанное. Конверт неровно разорвался под пальцами Лоренса, и он достал толстые плотные листы стандартного формата, коряво исписанные чёрными штрихами почерка его деда.

«Мой дорогой Лоренс!

Когда письмо попадёт в твои руки, это произойдёт потому, что я больше не смогу управлять своими собственными делами. Мне не хочется быть снова молодым, но если бы я смог прожить ещё лет десять, то вам было бы легче. Ещё два года назад я предвидел приход этой ночи, которая накроет Нидерланды. Мы не можем надеяться на мир, если не победим тьму. И мы никогда не воевали со столь опасным врагом. У них находятся союзники в каждой стране, их шпионы подкопались под основание каждого правительства, которое они собираются низложить. Сегодня уже трудно сказать кто друг, а кто враг. Один из самых любимых приёмов оккупантов, это внезапное нападение и ограбление ведущих промышленников и коммерсантов. Иногда такие дела происходят при помощи открытого грабежа, иногда совершаются в виде жалкого подобия продажи. Но так или иначе, все богатства попадают в руки наци. Этого не должно произойти с Домом Норрисов.

В течение всего последнего года я постепенно прекращал деловые контакты, тайно закрывал одно предприятие за другим, распределял наши семейные владения здесь и за границей. Весь наличный капитал, полученный в результате этих операций, был помещён в иностранные банки — в оплотах тех, кто противостоит захватчикам.

Если наша страна подвергнется оккупации, эти суммы будут «заморожены». Мы не сможем воспользоваться ими, но этого не смогут сделать и наши враги. И если они захватят Дом Норрисов, а мне уже об этом несколько раз намекали, то им достанется лишь пустая оболочка.

За мной наблюдали и следили, иногда и те, кому я доверял, не опасаясь предательства. И всё же я был связан этим невидимым надзором. Вот почему я разорвал все связи между нами, выгнав тебя прочь из дома и не позволяя вернуться.

Везде, где подобная информация принесла бы наибольшую пользу — пользу для нас и вред для наших врагов, — я позволял становиться известным, что я серьёзно неудовлетворён твоим поведением, что я верю в твою полнейшую непригодность для бизнеса, что я не доверяю тебе и не намерен делиться деловой информацией. Эта идея тщательно проводилась в жизнь, ей должны были все поверить.

Тебе только восемнадцать и, как несовершеннолетний, по закону, ты должен оставаться под опекой в течение ещё трёх лет. Может случиться так, что опекуном назначат наци, который и займётся методичным разграблением Дома Норрисов.

Тебя же, скорее всего, отправят в Германию, где ты будешь находиться под домашним арестом.

Поэтому, пока наследнику Норрисов не предоставится возможность сбежать от наци, у них будет мало интереса к Лоренсу Ван Норрису, лишённому наследства и не претендующему на имущество Дома. Мир узнает, что даже перед смертью я отказался разговаривать с тобой. Это же будут знать и наши враги. Если тебе придётся отвечать на их вопросы — помни об этом. Мы были в плохих отношениях и так продолжалось до самого конца.

Разумеется, ты должен попытаться сразу покинуть Нидерланды. Лучше всего, если ты сумеешь добраться до Пита на Яве. Хотя он и профан в бизнесе, но доверять ему можно. К тому же он ближайший твой родственник.

Когда ты покинешь этот дом, то немедленно отправляйся в Варлаам, рыбацкую деревню. Найди там капитана Вима Смитса. Следуй его инструкциям, я полностью ему доверяю.

Ты молод, но я никогда не ставил тебе этого в вину. Возможно, что молодость поможет пройти тебе через борьбу, и когда ты вернёшься в Дом, а ты обязательно вернёшься, я в этом уверен, то самостоятельно поведёшь дела Дома и сохранишь традиции Норрисов.

Поскольку я верю в тебя, пристально наблюдая за тобой все эти годы, я предоставляю тебе свободу самому определить своё будущее. Потому что ты никогда не забудешь, что ты не только сын Дома Норрисов, но и гражданин Нидерландов!

Твой дед».

Линии, образовавшие подпись «Йорис Ван Норрис» внизу страницы, были такими же чёткими, как и первые буквы, но Лоренсу показалось, что они дрожат. Он прочитал письмо всего лишь раз, но мог теперь по памяти процитировать целые строчки и абзацы. Их он должен запомнить навсегда.

Юноша скомкал жёсткую бумагу и бросил её в камин. Поблизости на столе стояла серебряная спичечница и лишь мгновение потребовалось, чтобы поднести горящую щепку к очагу. Он наблюдал как бумага вспыхнула и сгорела, а потом кочергой растёр чёрные листки в пыль.

— Хорошо, что вы это сделали, — Клаас бесстрастно, мягко ступая, снова спустился по лестнице. — Теперь вам пора уходить, минхеер Лоренс. И возьмите с собой этот футляр. В нём ваш паспорт и деньги. Старый туан оформил все необходимые визы.

— Он позаботился обо всём…

— Такие люди, как туан Йорис, только так и поступают, поэтому и живут очень долго.

— Можно ли увидеть его снова, просто, чтобы попрощаться?