Книга Трое против колдовского мира - Андрэ Нортон

В шесть лет нам с Кемоком подарили маленькие, специально для нас сделанные, мечи и дротики, и мы приступили к освоению искусства владения оружием — все представители Древней расы должны уметь постоять за свою землю в трудные времена. Нашим наставником стал салкар по имени Откелл. Его направил к нам отец, чтобы мы получили настоящее боевое образование. Откелл владел в совершенстве почти всеми видами оружия, а во время нападения на Карс он был одним из офицеров Остоврула. Несмотря на то, что никому из нас не пришлась по душе секира, что очень разочаровало нашего наставника, мы с Кемоком в совершенстве освоили другие виды оружия, заслужив одобрение Откелла, весьма требовательного к ученикам.

Нам шел двенадцатый год, когда представилась первая возможность проявить на практике боевое искусство. К тому времени Пагар навел порядок в своем герцогстве и решил еще раз попытать счастья на севере. Флот салкаров доблестно сражался с Ализоном, и разведчики, должно быть, сообщили об этом герцогу. Он направил лучшие отряды на север, в горы, чтобы те одновременно атаковали противника в пяти различных местах.

Фальконеры приняли на себя один из таких ударов, а две оставшиеся шайки добрались до той долины, где до этого не ступала вражеская нога. Отрезанные с тыла, они дрались как безумные, стремясь во что бы то ни стало уничтожить все на своем пути. Горстка этих дикарей добралась до реки Эс, захватила одно судно, предав команду мечу, и направилась вниз по течению, задумав, вероятно, добраться до моря. Их удалось выследить, и в устье реки пришельцев поджидал военный корабль. Они сошли на берег в пяти милях от Эстфорда, и все мужское население с окрестных ферм устроило на них охоту. Откелл запретил нам следовать за ним, и мы не посмели настаивать на своем. Но не прошло и часа после того, как его вооруженный отряд покинул Эстфорд, как Каттея получила послание. Оно так резко вошло в нее, что она схватилась за голову и вскрикнула от неожиданности, стоя между нами на сторожевой башне. Это было послание колдуньи, предназначавшееся не маленькой девочке в нескольких милях от нее, а опытным колдуньям Древней расы. Но часть этой мысленной мольбы о помощи попала к нам через нашу сестру.

Некогда было задумываться, имеем ли мы на это право: мы поспешили на помощь, оседлав тайком своих коней. Не раздумывая мы взяли с собой Каттею

— она была не просто нашим проводником, мы были одним неделимым целым. Трое детей, но не обычных, а наделенных Силой, поскакали прочь от Эстфорда. Мы помчались к тому месту, где укрылись дикие волки из Карстена, взяв в плен заложницу-колдунью.

В сражении все решает счастливый случай или судьба. Говорят, например, что вот, мол, этому командиру везет, потери у него всегда незначительные, и всегда-то он оказывается в нужном месте в подходящий или самый решающий момент сражения. В чем-то, конечно, это заслуга того, что превосходит обычное умение пользоваться оружием, а именно стратегии и опыта, ума и сноровки. Но почему-то другим, обладающим теми же качествами, при подобных обстоятельствах никогда не везет. В этот день именно удача сопутствовала нам. Мы обнаружили логово врага и убили охрану — пятерых хорошо обученных и отчаянных бойцов — так что раненая, истекающая кровью, но при этом гордая колдунья была спасена. Мы почему-то почувствовали себя неловко под ее властным взглядом, и наше единство распалось. Только потом я понял, что мы с Кемоком словно и не существовали для нее: она была полностью сосредоточена на Каттее, и от ее изучающего взгляда исходила некая непонятная нам угроза. Мы были беззащитны перед ней.

За неповиновение Откелл сек нас с Кемоком несколько дней подряд, несмотря на то, что мы так отличились. Но мы были полны радостью из-за того, что колдунья снова исчезла из нашей жизни, проведя в Эстфорде всего одну ночь. Намного позже, потерпев первое поражение, мы узнали наконец, что последовало за ее визитом — оказывается, колдуньи приказали подвергнуть Каттею проверке на обладание Даром, но наши родители отказали им в этом, и Совету пришлось на какое-то время смириться. Колдуньи не потерпели поражение, нет, они никогда не полагались на опрометчивые поступки и считали, что время их союзник. И время работало на них. Спустя два года Саймон ушел в море на корабле салкаров, чтобы проверить сообщение о том, что ализонцы сооружают какие-то странные укрепления на островах. Подозревали, что колдеры снова дали о себе знать. Больше ни о нем, ни о корабле ничего не слышали. Из-за того, что мы так мало знали о своем отце, его исчезновение не внесло в нашу жизнь каких либо существенных изменений. Вскоре в Эстфорд вернулась наша мать, на этот раз это был не просто короткий визит. Она прибыла в сопровождении личного эскорта и осталась с нами. Говорила она мало, и взгляд ее часто устремлялся куда-то вдаль. В течение нескольких месяцев они с леди Лойз каждый день на несколько часов запирались в одной из башен. С тех пор леди Лойз изменилась: она побледнела и исхудала так, словно ее покидала жизненная сила. Моя мать тоже таяла на глазах; черты ее лица обострились, взгляд стал отсутствующим. Потом она вдруг потребовала, чтобы мы втроем пришли к ней в комнату. Там царил полумрак, хотя день был солнечный и все три окна были раскрыты. Она указала пальцем на портьеры, и они опустились, подчинились ее воле. Открытым осталось лишь одно окно, выходившее на север. Джелит начертила какие-то линии на полу, и они вдруг задрожали и словно ожили, превратившись в замысловатый узор. Потом, не проронив ни слова, она приказала нам встать на него, а сама бросила сухие травы на небольшую жаровню. Повалил дым и заслонил нас друг от друга. И в тот же миг мы снова стали едины, как тогда, до встречи с колдуньей.

А потом — трудно передать словами то, что мы ощутили — нас метнули словно стрелу. И в тот же миг я утратил чувство времени, пространства и своего «я» — существовала только цель и воля, они поглотили меня целиком. И мы снова стояли перед нашей матерью. Теперь она была уже не той чужой и далекой женщиной, как раньше. Она была живой, близкой. Она протянула к нам руки, слезы бежали по ее впалым щекам.

— Мы дали вам жизнь, — молвила она наконец, — а вы вернули мне Дар, дети мои!

Она взяла со стола маленький пузырек и вылила его содержимое на те угасающие угольки, что остались на жаровне.

Вспышка — и все изменилось. Но невозможно объяснить, что именно. Я моргнул и снова стал самим собой, а не частью кого-то. Мать уже не улыбалась, она была полна решимости. И решимость эта передалась нам.

— Да будет так! Я иду своей дорогой, вы выбираете свою. Я сделаю то, что будет в моих силах — верьте мне, дети мои! И в том, что судьба разъединяет нас, никто не виноват. Я отправляюсь на поиски вашего отца — если он все еще жив. Вам уготована другая участь. Воспользуйтесь тем, что в вас заложено. Пусть меч никогда не подведет вас, а щит всегда сохранит! Быть может когда-нибудь в конце пути наши дороги сольются. И вопреки всему и всем судьба улыбнется нам!

ГЛАВА 2

Итак, в то летнее утро мать умчалась прочь из наших жизней; желтая пыль вздымалась из-под копыт ее коня, и небо над головой было безоблачным. Со сторожевой башни мы провожали ее взглядом, пока она не скрылась вдали. Она оглянулась два раза и на прощанье подняла руку — мы отсалютовали в ответ, клинки наших мечей грозно блеснули на солнце. Но Каттея, стоявшая между нами, неожиданно вздрогнула, словно от прикосновения прохладного ветра, неизвестно откуда налетевшего в такой жаркий день. Рука Кемока нашла и накрыла ее руку, вцепившуюся в парапет.