Книга Пинок в светлое будущее - Маргарита Южина

– Фигня, – подвела итог Зинаида. – Если бы тебя хоть кто-нибудь замуж позвал, ты бы и секунды в обмороке не задержалась.

Нюрку Зина знала уже сто лет и все время, дабы сохранить нежную дружбу, слушала нескончаемые рассказы Тюриной о неизвестных любовниках, которые охотно расставались с жизнью за один Нюркин поцелуй, годами добивались взаимности и прыгали с обрыва, если она их бросала. Правда, ни один из молодцов так и не отважился дойти с сорокапятилетней Нюркой до загса, но по правилам дружеского этикета о такой мелочи говорить не полагалось. С некоторых пор к прежним сказкам о страдальцах-ухажерах Тюрина стала добавлять красочные сны. Правда, они не отличались щедрой фантазией – во всех непременно присутствовал молодой красавец, который спасал даму от неминуемой гибели, а также от рэкета и налоговой инспекции. Сейчас Зинаида не удержалась – в сон не поверила, чем несказанно оскорбила самые трепетные Нюркины чувства. Однако быстренько припомнила про обещанного жениха, обреченно зевнула и, изобразив напряженное внимание, вперилась в лицо подруги. Что поделать, иногда дружба настоятельно требует жертв.

Утро Зинаиды началось с детского плача. Плакала крошечная Дашенька, а замотанная Неля крутилась на кухне возле кастрюльки с кашей и кричала на всю квартиру:

– Дашенька! Детка! Мамочка уже бежит! Вот сейчас молочко, язви его, поднимется… Сейчас, доченька!! Давай мамочка песенку споет! Ай-люли, ай-люли, обесценились рубли, ай-люшеньки-люли, цены скаканули!

– Неля, мать твою! – раздался дружеский, правда, немного нервный голос из комнаты Поповых, а через мгновение оттуда в одних трусах выскочил и сам Григорий Федорович. – Нет, ну какого хрена голосишь с утра пораньше? Да еще и про цены… С каким настроением я на работу пойду, отвечай мне немедленно! Ты знаешь, какая у меня дерганая работа? Это тебе не бухгалтером сидеть, бумажки перебирать! Мне необходим покой!

Григорий Федорович со своей женой до недавних времен жил в сельской местности. Прежние жильцы – Степанида Егоровна с дочерью Любочкой переехали туда на постоянное жительство по причине замужества последней, а вместо себя прислали ленивого тракториста Гришу с женой. Город был розовой мечтой Григория, поэтому он расстарался и устроился в жилконтору трактористом на старенький тракторок. По идее, эту машину уже давненько надо было списать, но у хорошего хозяина, по мнению начальника конторы, любая гайка на месте. Вот и тракторок на месте оказался – в летнее время вывозил мусор с дворов, а в зимнее – убирал снег. Ничего романтического, сверхсекретного и «дерганого», но Григорий говорил о своей работе так, будто трудился ядерным физиком.

– Лучше спой дочери песню про комбата-батяню, – настаивал он, – и Даша сразу успокоится.

– Не знаю я никаких комбатов-батянь! – размахивала ложкой Неля и украшала майку соседа молочными пятнами. – К тому же у моей дочери нет батяни, с чего ж она успокоится?

Но Дашенька неожиданно успокоилась, перестала плакать, и Зинаида в своей комнате услышала, как девочка робко воркует на своем языке. Все понятно – не выдержав мучений ребенка, с кровати поднялась Юнона, покорная жена Григория, и носила теперь девочку на руках.

– Вот! Вот кто настоящая мать! – тыкал скрюченным пальцем в жену гордый Григорий.

– Фигу! – ответно тыкала в его сторону огромным кукишем Неля. – Сам роди и таскай! Юнона, немедленно положите ребенка на кровать! Да что ж это такое, не успеешь дите с рук спустить, его уже схитят… Отпустите, говорю, ребенка!

Неля по воле злой судьбины дочку воспитывала одна, а потому к девочке принципиально никого не подпускала, вот и вопила сейчас сиреной из-за того, что бездетная Юнона так вероломно втиснулась в процесс развития ребенка. Зинаида уже привыкла к ежеутренним соседским перебранкам и не обращала на них внимания, знала, что уже через час, когда сытая Дашенька успокоится, соседки вместе примутся обсуждать, каким ужином порадовать сегодня тружеников. Тружеников было всего двое – Григорий и Зинаида. К последней, кстати, чуть ли не ежедневно забегал в бар кто-нибудь из соседей с просьбой покормить подешевле, так как отчего-то именно сегодня закончились деньги. Юнона жила на заработок мужа и еще давала музыкальным детям уроки игры на фортепиано, а Неля получала какое-то мудреное пособие по утере кормильца, да еще изредка на дому шила. Короче, больших денег в коммуналке не водилось, поэтому иногда соседи забегали в бар даже дважды на дню.

Зинаида всю прошедшую неделю не покидала бара, поэтому еще с вечера предупредила Аришу, решив сегодня на работу не ходить. Объяснялось все просто – именно сегодня уезжал Плюх, и Зинаида в глубине души рассчитывала, что неверный поймет свою ошибку, бросит крашеную вертихвостку, которую она у него видела, и проползет по ковру на коленях, требуя прощения. Естественно, Зинаида простит неверного не сразу, но… на всякий случай она уже собрала самые необходимые вещи в объемный чемодан, вдруг придется срочно переезжать с Плюхом в его новую клинику. Он говорил, ему в том городе предлагают неплохую квартиру. Господи, и отчего она такая дура, надо было сразу соглашаться, да и все дела! Тем более что бар в театре мод все равно не ее собственность, а дочка Настенька с зятем Саней собираются становиться родителями только через два года, когда зять построит собственный дом.

Однако же Игнатий не приехал ползать по ковру. Зато ближе к вечеру вместо него принесло Нюрку.

– Вот! – торжественно, как наградной лист, вручила она Зинаиде смятую бумажку прямо в прихожей. – Вот тебе адрес, завтра у тебя свидание, собирайся.

– А… собираться уже сейчас, что ли? Может, в комнату пройдем? – пролепетала Зинаида и уволокла подругу подальше от любопытных соседских глаз и ушей. – Теперь рассказывай, с кем свидание, кто такой, почему от сердца оторвала? – принялась она допытывать Нюрку, когда крепко закрыла дверь и расположилась на диване.

Нюрка капризничала и нарочно тянула время.

– Нет, ну кто же насухую такие вещи рассказывает? – надувала она блестящие, будто намазанные вазелином губы. – Ты бы коньячка налила, бренди или на худой конец «Мартини», что ли.

Зинаида посопела, потом притащила чайник и плошку с ванильными сухарями.

– Угощайся. Только в рот не клади, а то жевать долго будешь, а тебе еще рассказывать. Говори, что там за принц, к кому идти-то?

– Пойдешь, значит, по адресу, я тебе бумажку уже отдала, а принц… – Нюрка сунула-таки в рот сухарик и надолго замолчала.

Зинаида перекривилась и убрала со стола тарелочку с угощением подальше.

– Ну Зин, ну какой принц на тебя клюнет? Нет, ну надо же трезво мыслить, – заныла бесстыжая подруга.

– А чего бы и не клюнуть? Не хуже некоторых, которые во сне в подвалы падают! – начала заводиться Зинаида, но Нюрка ее прервала:

– Короче, мужик как мужик. Нормальный такой, седина у него красивая, квартира трехкомнатная в центре. А еще у него три картины. Прикинь – подлинники! Сам рисовал! В общем, хороший мужчина. Только немножко не ходит.

– Как? – выдохнула Зинаида. Она уже нарисовала перед своим мысленным взором определенный образ, сильно смахивающий на известного западного актера. И вдруг такая новость.