Книга Сменный Кен для Барби - Татьяна Луганцева

Она снималась, сколько себя помнила, сбившись со счета. В перерывах между съемками она учила уроки и писала письма отцу, после развода все время живущего за границей и словно не желавшего возвращаться на родину, где с каждой афиши на него смотрела его бывшая жена.

Степанида любила дочь и сильно переживала, что у той испортится психика из-за такой бешеной популярности и звездного детства. Но ничего подобного у Джульетты не наблюдалось… Звездная болезнь обошла ее стороной – у нее совершенно не было времени на всякие глупости – сплошная работа. Да и привыкла она к подобной жизни, как говориться, с пеленок.

Джульетта настолько органично жила в кадре, в игре, в какой-то чужой судьбе, что это казалось невероятным. Говорили о детской непосредственности, но непосредственность вместе с детством уходила, а колоссальный талант оставался.

Степанида высказывала опасения, что колоссальная востребованность симпатичной, ангелоподобной дочки сменится в период гадкого утенка забвением и разочарованием, как происходило со многими детьми. Но с Джульеттой этого не случилось. Кинематограф полюбил ее сразу и навсегда. Да и гадким утенком она не была, сразу превратившись в прекрасного лебедя.

После развода с мужем Степанида вела крайне свободный образ жизни, встречалась со многими мужчинами, но замуж больше не выходила. В возрасте тридцати трех лет она разбилась со своим любовником на машине, оставив четырнадцатилетнюю Джульетту в полном одиночестве.

Были и шок, и обида, и слезы, и страх, и ужас… Но жизнь продолжалась… Джульетта оказалась мужественной девочкой. Удивительным было то, что она отказалась от помощи отца, который сразу же пригласил ее к себе. В четырнадцать лет она решила жить самостоятельно.

Она не пропала без матери и продолжила сниматься и учиться. В театральный институт Джульетта поступила с первого раза и вне конкурса. Она уже была профессионалом, и, что характерно, никто даже и не заикнулся, что ее приняли по блату или благодаря авторитету матери – звезде советского кино.

Джульетта была настолько талантлива, что языки у злопыхателей прилипали к нёбу. Когда она выходила на сцену, все замолкали. Сказать было нечего.

А в личной жизни благодаря внутренней собранности и колоссальной ответственности Джулия была очень разборчива. В ее фигуру, лицо и женское обаяние влюблялись тысячи. И чем больше мужчин тянулись к ней, тем больше она замыкалась в себе. Но все-таки двое мужчин оставили отметину в ее жизни. В красавца Данилу Иванова были влюблены все девушки, и Джулии это не могло не льстить.

Страсть, взаимное притяжение, совместная игра, где он – герой, она – героиня. Ей показалось, что она нашла принца. А мамы рядом уже нет… И вот брак в восемнадцать лет, продержавшийся ровно три года.

Душевных отношений у них не сложилось из-за того, что они с Данилой оказались очень разными. И это была не та разность характеров, которая притягивает друг к другу, а та, которая отталкивает.

Джульетта – очень серьезная девушка, но с весьма непростым характером. Данила же был как раз компанейским парнем, но абсолютным шалопаем по жизни.

Что осталось после этого брака в душе Джульетты? Она решила, что никогда в жизни больше не выйдет замуж за актера. Решила, что надо сторониться красивых, самовлюбленных мужчин. И что глупо выскакивать замуж в восемнадцать лет ради секса и ощущения «взрослости».

Вскоре у Джульетты случился роман с мужчиной много старше ее, очень мудрым, все понимающим и… женатым. Два года любви, большой жизненной школы и сердечных мучений. Он был режиссером, но она принципиально не снялась ни в одном из его фильмов. Да и нехватки в предложениях ролей у Джулии не было. И разорвала она с ним тоже сама, запечатлев в памяти фотографию его семьи – жена, двое детей, трое внуков… Прямо так и ушла, на пике их отношений, поблагодарив за науку.

Режиссер этот после их разрыва слег в больницу с инфарктом, а она не пришла даже его навестить, обливаясь слезами и воя в подушку.

– Ты жестока… – говорил он ей на автоответчик.

– Я слишком в тебя влюбилась, – шептала она куда-то в потолок и понимая, что не стоит продлевать любовную агонию.

К тридцати годам у Джулии были гонорары, толпы поклонников, признание и любовь зрителей, куча наград, дипломов, звание заслуженной артистки России – самой молодой в стране.

У режиссеров она была нарасхват, так как все давно знали, что ее участие в фильме вытянет любой неудачный сценарий и на сто процентов обеспечит коммерческий успех картине.

Ее подсознательно сравнивали с матерью и даже пророчили скорую смерть – такую же, как у Степаниды.

А с Джульеттой действительно что-то случилось… Она ушла из кино, из театра, из общественной жизни. Для зрителей она действительно умерла, даже слухи такие пошли. Друзей у Джульетты было очень мало, да и те в основном ее осуждали.

– Ты – актриса от бога! Бог дал тебе талант, и ты должна его использовать по полной программе. Ты актриса? Играй! Дари радость людям! Ты не имеешь права говорить, что устала в свои-то тридцать лет! Да у твоей матери был в это время расцвет творческих сил!

Но в Джульетте словно что-то сломалось, словно из воздушного шарика разом выпустили воздух. Ее положение поняли единицы, и среди них был режиссер Андрей Арнольдович.

– Степанида к тридцати годам снималась уже десять лет, а Джульетта к этому возрасту имеет двадцатисемилетний стаж, и это не могло не сказаться на ее психике и мировосприятии. Возможно, она устала, возможно, сломалась… Актриса – специфическая профессия, она должна постоянно делиться энергией с другими людьми, непрерывно отдавать им свои душу и сердце… А когда человек опустошен или еще хуже – мертв, ему нечего сказать зрителю, нечем поделиться.

Джульетта и сама не знала до конца, что с ней произошло, но она смертельно устала. Совпало это еще и с разрывом с ее режиссером, которого она полюбила по-настоящему. И она просто ушла со сцены без объяснений и пресс-конференций. К тридцати годам Джулия заработала и квартиру, и машину, и дачу, кое-что скопила на «черный день». Этот «черный день» затянулся на долгие пять лет. Джульетта занималась собой, ходила в спортзал, бассейн, музеи, театры, кино. Обычно она это делала в одиночестве – не из-за того, что ей не с кем было выйти… Только свистни! Она просто не хотела никого видеть и ни с кем разговаривать… Ей хотелось быть одной, казалось, что она совершенно права и самодостаточна в своем одиночестве. Гримироваться она умела как никто другой и всегда была неузнаваема в своем новом образе. Совершенно беспрепятственно она могла хрустеть кукурузой, пить колу и рассматривать зрителей в кинозале. Наблюдение за поведением людей давно стало ее профессиональной привычкой. Иначе Джульетте было бы не сыграть кучу самых разных образов…

Но все эти образы пропускались через ее душу. Русские актеры играли по Станиславскому, проживая на сцене, а не играя…

Она ездила за границу, ходила на экскурсии, узнавала что-то новое, развлекала себя, как могла… И ни разу не вспомнила о своей профессии… Свет софитов испепелил ее с детства, она им пресытилась… Единственное, чего не хватало Джулии, так это ребенка. Вот его очень не хватало, но без мужчины дитя было не зачать, а мужчин в свою жизнь она больше не пускала. Этот замкнутый круг не мог сделать ее счастливой.