Книга Воровской общак - Сергей Донской

Переглянувшись, друзья не стронулись с места.

— Я, в принципе, тоже на этих козлов зуб заимел, — пошел Головастик на попятный. — Я тоже останусь.

— Да и я никуда не тороплюсь, — загудел Баркас. — Вместе заварили кашу, вместе и расхлебаем.

Все это были правильные слова, но Руслан почувствовал, что в них много неискренности и фальши. Парни, которых он считал своими закадычными корешами, поддержали его неохотно. Это означало, что по-настоящему положиться на них нельзя. Случись что серьезное, так Головастик с Баркасом сразу отвалят в сторону. До конца они за Русланом не пойдут, завода не хватит. Вот и верь после этого в мужскую дружбу. Где ж ее искать? Может, и нет ее вовсе на свободе?

— Остаетесь, так остаетесь, — сухо произнес Руслан. — Я вас не гоню и не держу. Решайте сами.

— Да мы уже решили все, Руслан, — виновато сказал Головастик.

А Баркас, тот вообще поспешил сменить скользкую тему.

— Пить охота, просто умираю от жажды, — пожаловался он, утирая несуществующий пот со лба. — Сколько теперь здесь торчать придется?

Руслан продолжал смотреть в окно, из которого было отлично видно все, что происходит возле черной «Мазды».

— Сколько надо, столько и проторчим, — проворчал он.

— И то верно…

Баркас вставил в зубы сигарету и пытался прикурить ее от зажигалки, которая никак не хотела включаться. Вместо пламени из нее вырывались лишь маленькие искорки. Головастик достал из кармана коробок со спичками и бросил их товарищу, но коробок упал на пол. Баркас наклонился, чтобы поднять его и выругался:

— Тьфу, черт! Тут, кажется, помочился кто-то.

Он снова защелкал зажигалкой, и она наконец-то дала огонек. Баркас подкурил сигарету и осветил пол: все было усыпано окурками, а ближе к стене блестела лужа с намокшим спичечным коробком.

— Вот так натюрморт, — прокомментировал Головастик. — Н-да, не задался у нас вечерок. Вот тебе оттянулись.

— Все еще впереди, — обронил Руслан, не подозревая о том, что слова его окажутся пророческими.

3

Майор милиции Брюшин, явившийся в областное управление МВД в новехоньких белоснежных кроссовках, пожалел, что не обул что-нибудь попроще. Во-первых, он привлекал к себе повышенное внимание сотрудников, которых, несмотря на поздний час, в управлении хватало. Во-вторых, приметные кроссовки бросились в глаза полковнику Мохновскому, который даже привстал из-за письменного стола, чтобы видеть подчиненного от макушки до пят.

— Что за наряд? — недовольно спросил он, падая в кресло, жалобно пискнувшее под весом его массивного тела. — Ты с теннисного корта, что ли?

— Вы же сами посоветовали одеваться в штатское, чтобы не выделяться, — сказал Брюшин.

Ненужная и даже опасная реплика. Начальство не любит, когда ему напоминают его собственные слова. Оно усматривает в этом отсутствие уважения и вольнодумство.

— Одеться в штатское, не значит нарядиться клоуном, — гаркнул Мохновский. — Тебя в этих белых тапочках за версту видно. Слишком приметный и запоминающийся.

Брюшина подмывало ответить, что он находится не на оперативной работе, но он сдержался. Начальство любит возражения по существу еще меньше, чем напоминания. Оно прямо-таки бесится от подобных возражений. А гусей дразнить не надо. Они, гуси, и без того найдут повод ущипнуть за больное. Брюшину было очень обидно, что его приравняли к клоуну. Он никогда не шутил, терпеть не мог анекдотов и смеялся так редко, что почти разучился это делать. Его брови сошлись у переносицы, на скулах проступили желваки, губы сузились.

Полковник Мохновский понял, что перегнул палку.

— Ладно, — сказал он, — я тебя не для того вызвал, майор, чтобы твой гардероб обсуждать. У меня, знаешь ли, дела поважнее. Час назад из администрации вернулся. Там обеспокоены.

— Чем? — спросил Брюшин, не отрывая глаз от носков своих кроссовок.

— Процентом раскрываемости преступлений, — ответил полковник. — С тяжкими еще туда-сюда, а вымогательства, ограбления, драки, они же годами висят без движения. В результате вместо премий вот. — Он скрутил внушительный кукиш. — В Администрации хотят результаты борьбы с организованной преступностью видеть, а где они, результаты?

— Будут, — пообещал Брюшин, как обещал всякий раз, когда полковник Мохновский начинал зудеть про организованную преступность.

Оба отлично знали, кто крышует все банды в городе, но при этом ужасно возмутились бы, если бы их назвали пособниками бандитов. Такое вот раздвоение сознания происходило у работников правоохранительных органов. Являясь на работу в управление, они свято верили, что занимаются защитой мирных граждан от преступности. Себя преступниками не считали ни полковник Мохновский, ни майор Брюшин, ни их подчиненные, ни те, кто исправно платил всей этой ораве зарплаты и пенсии. Обладая званиями, табельным оружием и служебными полномочиями, продажные милиционеры не боялись разоблачения, потому что олицетворяли собой тот самый закон, который попирали. Если они и боялись чего-то, так это прогневать начальство, не отправив вовремя дань наверх. Плюс к этому приходилось кое-как расследовать и предотвращать некоторые преступления, создавая видимость правопорядка.

— Будут, будут, — передразнил Мохновский, косясь на раздражающие его кроссовки. — Хватит кормить меня обещаниями, майор. Результаты нужны. Конкретные.

— Завтра возьмем кого-нибудь, — пообещал Брюшин.

— Кого именно?

— Да хотя бы команду Айболита. Совсем оборзели. Третий месяц не платят.

— Так загреби, загреби их! — Мохновский провел ладонью в воздухе, сжал ее в кулак, а потом шарахнул этим кулаком по столу.

— Есть, — откликнулся Брюшин.

— Есть на жопе шерсть, — пошутил полковник, после чего посерьезнел, подался вперед и поманил подчиненного к себе. — Только вот что, — пророкотал он, когда Брюшин приблизился к столу и уперся в него обеими кулаками, наклонив голову, — показания Айболита этого нам ни к чему. У меня такое предчувствие, что при задержании он окажет сопротивление, и его придется…

Не закончив предложение, полковник выставил указательный палец и дважды издал характерный звук: «пф-ф, пф-ф!»

— Я тоже так думаю, — улыбнулся Брюшин. — Айболит, он же тип совершенно невменяемый.

— Пара его сообщников тоже может погибнуть во время операции. Тогда остальные не станут болтать попусту, а будут говорить только то, что нужно.

Подполковник милиции Мохновский не был человеком кровожадным. Несмотря на суровую профессию, он оставался по натуре человеком мирным, можно даже сказать, добродушным. Родившись на Украине, был он до глубины души человеком русским, а потому любил русскую баню, где его и без того красное лицо становилось прямо-таки пунцовым. Почти каждое воскресенье Мохновский и его друзья-товарищи азартно стегали друг друга березовыми вениками, а потом пили либо обжигающий чай со всевозможными вареньями, либо ледяную водку, закусывая ее традиционными хрустящими огурчиками.