Книга Дополнительный прибывает на второй путь - Леонид Словин

Сабодаш надел шапку, сошел с полотна.

С приближающейся электрички заметили сигналы; машинист выключил прожектор.

— Надо стянуть людей на вокзал, — сказал Антон. Мысленно он был уже в Москве, руководил дежурным нарядом. — Установить все электрички с неисправностями компрессорных установок. Может найтись электричка, в которой дверь не закрывалась.

Денисов кивнул.

— …Кроме того, кровь в тамбуре! Следы сопротивления!

Следователь снова оторвался от протокола:

— Связь со мной держать круглосуточно…

Тормозной путь электрички растянулся почти на километр.

— Что случилось? — Моторный вагон остановился против Денисова.

В кабине горел свет, лицо помощника машиниста Денисов не рассмотрел.

Антон взялся за поручень.

— Здравствуйте… Экстренный случай. Транспортная милиция участка!

— Садитесь.

Денисов поднялся следом. Кабина была высоко. В дверях он обернулся: фигурка девушки на снегу казалась совсем жалкой. Снежные пласты отдавали голубизной.

— Зеленый… — Помощник машиниста не вышел из кабины.

Электропоезд двинулся, с места набрал скорость.

Денисов прошел в вагон. Пассажиров было немного, все головы повернулись к нему. Подумалось:

«В электричках перманентный интерес к каждому, кто входит…»

Он выбрал скамью над действующим обогревателем, сел. Антон остался с локомотивной бригадой, чтобы на первой стоянке звонить в Москву.

«Труп появился совсем недавно… — Денисов обеими руками отбросил на себе верх куртки, воротник пришелся на лопатки. — С проходящих электропоездов его обязательно бы заметили. Может, трагедия произошла в электричке, которая бежала за астраханским?» Он подумал о поезде как о живом существе.

— Платформа Пятьдесят первый километр… — объявило радио.

Свет не зажигали. В тамбуре курил парень, сквозь стекло он неожиданно враждебно взглянул на Денисова.

— Товарищи пассажиры! Соблюдайте в вагонах чистоту и порядок… — прохрипело радио и смолкло.

Напротив Денисова сидел мужчина с рюкзаком. Рядом занимала место молодая пара.

«В электричке всегда найдутся очевидцы… — Денисов поправил куртку. — Во всяком случае, на первом этапе. Где и с кем она села в поезд? Кто подходил к ней?»

Он посмотрел в окно, на две трети словно залитое мутной молочно-белой краской; нижнюю треть занимала полынь, простоявшая ползимы в снегу. Лишенные запаха высохшие соцветия клонил ветер.

Внезапно профиль пути изменился — рельсы скользнули вниз; крутой склон, покрытый толстым слоем сугробов, придвинулся к самому окну.

«Почему потерпевшая оказалась в тамбуре? Вышла курить? Что означает фраза „Не режь по живому, Малыш!“? Кто ее написал? И разве может юное существо, которое нежно называют Малышом, резать по живому? Резать по живому — больно!»

Денисов вынул записную книжку. Она была необычной — подарок фирмы «Фише-Бош», изготовительницы несгораемых шкафов, сувенир международной криминалистической выставки. Он рассеянно проглядел первую страницу. «Приступая к осмотру, путем опроса, следует выяснить, не перемещал ли кто-нибудь труп, не изменял ли его позу или положение одежды…»

Ничто еще не было упущено, потеряно безвозвратно. Не дана ни одна ориентировка. Денисов знал: каждый раз должно начинать с самого начала, с собственных первых шагов. Таково непреложное правило.

Ссадины, которые он видел на потерпевшей, имели вид пергаментных пятен. Образовавшиеся посмертно, они выглядят так же, как и те, что возникли непосредственно перед смертью.

«Окончательное заключение о прижизненности повреждений принадлежит эксперту… — Мысли перемежались. — Но вот разорванный свитер на плече? Если б удалось быстро установить ее личность». Но Денисов не верил, что потерпевшая жила по соседству с местом происшествия. Он отложил «Фише-Бош».

Парень в тамбуре потушил сигарету, вразвалку пошел по вагону. Недалеко от места, где сидел Денисов, он неожиданно шаркнул подошвой и стал сразу понятнее: недружелюбие скрывало его уязвимость — неловкость. Денисову была знакома эта манера.

Народ в вагоне прибывал.

«Дневную смену уголовного розыска, безусловно, оставили на вокзале до особого распоряжения… — Денисов представил, что сейчас делается в отделе после звонка Сабодаша. — Подтянули инспекторов со всего узла… ЧП! Операцию, наверное, возглавляет начальник отдела Бахметьев».

Естественное течение мысли отклонялось то в одном, то в другом направлении:

«…Вмятина за контактной мачтой, метрах в четырехстах от трупа. Словно кто-то лежал там до снегопада. Как она образовалась? И эта бутылка „Бiле“ в кювете… Из электрички?»

Мелькали платформы. В Белых Столбах на краю поселка стоял сруб. Дальше тянулся лес.

Ель со сломанной верхушкой напомнила о потерпевшей.

«Где ее пальто, варежки? Шапка, наконец? Что произошло? Всегда только в прошлом либо в будущем. И почти никогда в настоящем!..»

Денисов знал свой недостаток: ему не хватало непрерывности последовательного мышления. Мысли необходимо было несколько раз снова пробежать всю цепь, чтобы пробиться вперед на самую малость. «Начать сначала» — это было как проклятие. Казалось, он постоянно обдумывает одни и те же посылки.

Перед Расторгуевом Денисов задремал. Проснулся от стука. Почти все места вокруг были заняты, с хвоста поезда по вагону шли ревизоры. Один из них сразу прошел в тамбур, к кабине машинистов, — он и разбудил Денисова. Двое других двигались по вагону. Среди ревизоров имелись свои асы. Приближавшийся от кабины был одним из них: двух-трех пассажиров попросил предъявить проездные документы, других миновал, безошибочно определив владельцев льготных абонементных билетов. Денисов наблюдал до тех пор, пока физиономист-ревизор не скользнул напряженным взглядом по скамье, где сидел Денисов.

Электропоезд прогрохотал через Варшавское шоссе над нескончаемым потоком машин. Слева открылась Москва-река.

Денисов отвернулся к окну. За Автозаводским мостом покачивался на воде едва различимый в темноте малый буксирный флот. Река рябила.

«Лыжный костюм!.. — разгадка, видимо, была в двух теплых свитерах потерпевшей. — Лыжная прогулка…»

Денисов раскрыл блокнот, записал:

«Отправлялся ли сегодня поезд здоровья?»

Электричка заложила последний крутой вираж вокруг парка прибытия Москвы-Товарной. Показались белые дымы, неподвижные, как свечи. Ближе — водонапорная башня, затейливо выложенная, похожая на минарет.

«Поезд здоровья! Воскресный состав для любителей зимнего отдыха… — Он поправил куртку, отложил наконец воротник. — Как я упустил из вида поезд с лыжниками?!»