Книга Квадратный корень из лета - Гарриет Р. Хэпгуд

Понедельник, 5 июля

[Минус триста семь]

– Пространственно-временнóй континуум! – вывела миз Эдеванми на белой доске и эффектно подчеркнула маркером. – Четырехмерное математическое пространство, с помощью которого мы можем сформулировать – что?

Физика – мой любимый предмет, но физичка все же чересчур энергична для девяти утра понедельника, да и для любого другого дня после бессонной ночи (с октября у меня это практически любой день). «Пространственно-временнóй континуум», – записала я. И по непонятной причине – я сразу же все густо зачеркнула – рука сама вывела: «Томас Алторп».

– Е равно эм цэ квадрат, – пробубнил из угла Ник Чой.

– Спасибо, Эйнштейн, – под общий смех сказала миз Эдеванми. – Специальная теория относительности. У пространства три измерения, время линейно, и их объединение открывает простор для всевозможных забав теоретической физики. Четырехмерную модель теории относительности разработал…

«Герман Минковский», – подумала я, но вместо того чтобы поднять руку, подавила зевок.

– Майк Вазовский! – выкрикнул кто-то.

– Из «Корпорации монстров»? – удивился Ник.

– Они же перемещаются между мирами, эм-цэ квадрат, – послышалось за моей спиной.

– Минковский, – повысила голос миз Эдеванми, стараясь перекрыть вопли и свист. – Давайте сосредоточимся на реальности…

«Удачи», – подумала я. Идет последняя неделя учебного года, настроение в классе бурлит и пенится, как углекислый газ. Возможно, поэтому миз Эдеванми махнула рукой на программу и объясняет свое любимое.

– Кто-нибудь еще желает высказаться о свойствах межзвездного пространства? Приведите пример однонаправленных метрик.

«Кротовая нора», – подумала я. Однонаправленная метрика – это ударная волна, докатившаяся из прошлого, вот как бы я ответила. Нед, который пытается вернуть Грея, расставив на прежние места его будд, не убирая кристаллы из раковины в ванной и вываливая в мясо слишком много чили. Джейсон, который лениво улыбнулся мне в саду спустя почти год после расставания.

Томас Алторп.

Но на уроках миз Эдеванми я молчала. Не потому что не знала ответов – в старой школе я не упускала возможности высказаться, чтобы все смотрели на меня как на гениального математика дробь сверходаренную индивидуалистку дробь хвастливую зубрилку. Мы все знали друг друга с детского сада, но, как большинство деревень на побережье, Холкси слишком мала, чтобы набирать здесь старшие классы, поэтому в шестнадцать лет всех переводят в городскую школу, где классы вдвое больше и полны незнакомцев. А если совсем откровенно, со дня смерти Грея меня уличает каждая высказанная фраза. Я – полная противоположность невидимому, но вместе с тем меня словно видно насквозь.

Взгляд миз Эдеванми упал на меня, и ее брови взлетели под африканский начес. Физичка знала, что я знаю ответ, но я плотно сжала губы, и она снова повернулась к белой доске.

– Ладно, – сказала она. – В следующей четверти у вас будут фракталы, давайте начнем сейчас.

Фракталы, записала я, бесконечные естественные множества, обладающие свойством самоподобия. Большая картина состоит из тысяч крошечных узоров, как в калейдоскопе.

Томас был калейдоскопом. Он делал мир цветным. Я могу рассказать вам сто историй о Томасе, и все равно будет мало. Он укусил учительницу за ногу. Ему пожизненно воспрещен вход на летнюю деревенскую ярмарку. Он подложил медузу в контейнер с завтраком Мегуми Ямазаки, которая сказала, что у меня мертвая мамаша. Он умел продевать лакричные шнурки через нос.

И много чего еще. Если верить Грею, мы были «волчатами, росшими в одной грязи». Томас мало соответствовал своей стороне забора, где лужайка была аккуратно подстрижена, а правила, установленные грозным папашей, практически заламинированы. И я тоже всегда была дичком по нашу сторону забора, где разрешалось бродить где вздумается. И дело тут не в том, что мы дружили или были влюблены – мы просто всегда были вместе. У нас был общий мозг. А теперь Томас возвращается.

Так случается, когда вывернешь камень из земли в саду и увидишь извивающихся под ним личинок.

Неожиданно зазвенел звонок – я даже подумала, это пожарная тревога. Все вокруг тянули учительнице листки с самостоятельной. Белая доска была испещрена условными сокращениями – и ничего о фракталах. Стрелки часов почему-то показывали полдень. Один за другим миз Эдеванми забирала протянутые листки, добавляя их ко все увеличивающемуся вороху.

Я в панике уставилась на девственно чистый листок с заданием. Я даже не помнила, как их раздавали.

Сидевший рядом Джейк Халперн сдал свой тест и неуклюже поднялся, задев меня рюкзаком. Миз Эдеванми нетерпеливо щелкнула пальцами.

– Я… – Я поглядела на нее и снова на пустой листок, – мне не хватило времени, – проблеяла я.

– Ах вот как, – чуть нахмурилась физичка, – значит, останешься после уроков.

* * *

Меня еще никогда не оставляли после уроков. Когда я вошла в аудиторию, незнакомый учитель поставил штамп на моем направлении и вяло махнул рукой.

– Садись и читай. Или делай домашнюю работу, – сказал он, снова углубившись в свою аттестацию.

Я прошла по душному полупустому классу и села у окна. У меня в папке пакет документов для поступления в колледж, который я взяла в нашей аудитории утром. Я засунула папку на дно рюкзака, чтобы просмотреть позже (читай: никогда), и вынула листок с заданием миз Эдеванми, решив от скуки выполнить тест.

«Большой тест по пространственно-временнóму континууму!

Назовите три характеристики специальной теории относительности.

(1) Скорость света неизменна. (2) Не существует вещества, которое перемещалось бы быстрее света, поэтому (3) для разных наблюдателей время идет с разной скоростью. Часы – способ измерения времени на Земле. Если планета завертится быстрее, нам придется изобретать новую минуту.

Что такое общая теория относительности?

Эта теория, объясняющая гравитационные эффекты в контексте пространства-времени. Объект – например, яблоня Ньютона – заставляет пространство-время искривляться вокруг него в результате тяготения. По этому принципу существуют черные дыры.

Опишите метрику Гёделя.

Это решение для уравнения Е=mc 2, которое «доказывает», что прошлое все еще существует. Раз пространство-время искривлено, можно пройти сквозь время и пространство и попасть в некую точку прошлого.